Гнездо / Секта (Il nido), 2019, Роберто Де Фео
Эрик Шургот – о хорроре итальянского режиссера Роберто Де Фео
В старомодной и мрачной «Озерной вилле» все кружится вокруг Самуэля, именуемого не иначе, как наследником всего этого немаленького хозяйства. Вилла окружена высоким забором, выходить за который ребенку строго запрещено. Когда-то давно, родной отец юного наследника пытался уехать из этого места, забрав с собой сына. Погоня за беглецом обернулась автокатастрофой, в которой мужчина погиб, а мальчик получил травмы, приковавшие его к инвалидному креслу. С тех пор отца Самуэлю фактически заменил одиозный, но крайне влиятельный в поместье доктор, а мать маниакально посвятила всю свою жизнь тому, чтобы отпрыск вырос настоящим управляющим, но пока он учится, держался подальше от внешнего мира. Только вот однажды внешний мир сам прибыл к Самуэлю в лице очаровательной девочки Дениз, которую на попечение хозяевам оставил вернувшийся на виллу друг семьи, умирающий от странной болезни.
Кадр из фильма “Гнездо”
Роберто Де Фео еще рано объявлять новым классиком спагетти-хоррора, но именно на классику итальянской готики его фильм походит более всего. Старый дом, что хранит множество тайн и таинств, вычурной красоты интерьеры, классическая музыка, мерцающий свет. «Гнездо» (а именно так в оригинале называется то, что в отечественном прокате стало «Сектой») с первых кадров срабатывает на захват зрительского внимания невероятной красоты деталями, пугающе декоративными, но в тоже время органично вписанными друг в друга. Причем детали – ключ к понимаю картины и чем больше их примечаешь в процессе просмотра, тем эффектнее экстаз (если не сказать – оргазм) от сбивающей с ног концовки, спойлерить которую было бы настоящим преступлением против порядочного зрителя. Фильм Де Фео – это стилизованный пазл, причем выкладываемый таким образом, что именно последняя его деталь оказывается ключевой и все жанровые излишества в совокупности с допущениями, перестают казаться таковыми. При этом «Гнездо» не просто эксплуатирует красоту кадра, маскируя хлипкие сюжетные конструкции. Вневременная, оторванная от реальности, мифология фильма формируется в том числе узорами на драпировке и шуршанием виниловой иглы.
Неспешный, окруженный едва различимым мистическим ореолом, сюжет начинает постепенно закипать в начале второго акта, когда в строгих нравов общину является улыбчивая Дениз, а «Лунную сонату» Бетховена вытесняет из заполненных классическими картинами и книгами комнат надрывная Where is my mind рок-группы Pixies. Но вся эта эклектика, легкий акцент на столкновении старого и нового, на противостоянии патефона и айпода, тоже лишь часть конструкции, помимо прочего работающей на атмосферу. О том, что Де Фео самый настоящий эстет говорит и то, что вышеупомянутая песня Pixies внезапно звучит на фортепиано, в совершенно чарующей, но при этом энергичной, аранжировке. Этот саундтрек к инфантильному и трагичному роману главных героев, как к самому главному отвлекающему маневру постановщика. История любви (и любви ли вообще), удивительным образом рифмуется с анекдотичной притчей о свинье и больной лошади, рассказанной сторожем «Озерной виллы» его слабоумному коллеге. При этом кажущееся очевидным соотношение ролей к концу фильма переосмысливается, зловещим образом рифмуясь уже с подаренным Самуэлю на день рождения томом «Потерянного рая» Мильтона. «Гнездо» до самой развязки притворяется триллером об «отцах и детях», чтобы обернуться притчей о крушении иллюзий.
Роберто Де Фео еще рано объявлять новым классиком спагетти-хоррора, но именно на классику итальянской готики его фильм походит более всего. Старый дом, что хранит множество тайн и таинств, вычурной красоты интерьеры, классическая музыка, мерцающий свет
Главная находка Де Фео сокрыта в совокупности аудиовизуальных решений, создающих вокруг дома и его странных, ретроградных, обитателей болезненною атмосферу внутреннего ужаса. Живущие под диктатурой хозяйки поместья и карикатурного доктора, отсылающего в образах к стереотипным представлениям о нацистских преступниках-эстетах, обитатели «Озерной виллы» буквально немы, словно рты их зашиты нитками. Покрытые пылью фолианты, не выдерживающее нагрузок напряжение, запасы, которые приходится постоянно пополнять, загадочные кровавые ритуалы – негласно табуированные темы, каждый раз застревающие комом в горле. При этом наибольшую свободу слова имеют, как ни странно, самые низшие сословия, не зря и Дениз сближается с живым идолом виллы в облачении горничной. Один из самых неочевидных мотивов фильма – разрушение старых устоев, причем происходящее изнутри, тогда как внешняя угроза незрима и практически не ощутима ни на одном из уровней восприятия. О том, что за забором все ужасно, зритель слышит лишь из уст Елены, матери Самуэля, при этом раз за разом эти утверждения оказываются ложью. Таким образом Де Фео формирует странную, неврастеническую вселенную, в которой обособленное семейное гнездо, подчеркнуто представляемое неким оазисом, постепенно разрушается изнутри. Среди современных хорроров, часто эксплуатирующих или визуальные эффекты, или заезженные архетипы, «Гнездо» заявившийся без приглашения гость, требующий от зрителя не столько усидчивости, сколько погружения в причудливый и крайне некомфортный мир.
