Голодные игры (Гэри Росс), 2012, Гэри Росс
Анна Дедова вспоминает первые “Голодные игры”
Социальным и политическим устройством Панема будут довольны все антиутописты от мала до Замятина, а Косюн Таками и вовсе будет кровоточить от восторга. Отдаленные уголки государства здесь живут на воде и подстреленных в лесу белках, столица бесится с жиру и цветовой шизофрении, а для поддержания страха и мира в сердцах верноподанных президент Сноу устраивает периодические Олимпийские игры не на жизнь, а на смерть между трибутами из каждого дистрикта, выбранными на специальной торжественно запугивающей церемонии. Мирный, насколько это возможно в рамках кровавой бойни в прямом эфире, порядок вещей однажды нарушает Китнисс Эвердин, во-первых, тем, что жертвует собой во имя выбранной жребием сестры, во-вторых, тем, что по-деревенски нонкомформистски плюет на заведенные правила Игр. Так начинался процесс многочастной экранизации главной антиутопической подростковой саги, придавшей статус полноправной кассовой звезды Дженнифер Лоуренс и сделавшей популярным целый литературно-киношный пласт «Зачатки политоты до 16 и младше».
“Голодные игры”, рецензия
Первые «Голодные игры» оказались картиной по-настоящему удивляющей. Ведь казалось бы, чего стоило ожидать от попытки адаптации на экране произведения, по возрасту предположительно предназначенного для тех, кто все никак не мог определиться между лагерями Эдварда и того-мускулистого-индейца, к тому же в прокатной сетке выходящей аккурат вместо любовных страданий бледнолицых кровопийц. Однако то ли более качественная литературная основа сослужила полезную службу, то ли жанр на тот момент еще был свеж и незатаскан по углам дивергентами, но режиссеру Гэри Росу удалось превратить экранизацию Коллинз из просто очередного мейнстримного продукта в потенциальное высказывание на тему «Хватит это терпеть!», которое следом подхватят авторы новых частей. На фоне усталой еще при рождении молодежи, не способной ни на одно мало-мальски внушительное волеизъяление за пределами экрана своего гаджета, персонаж Китнисс, наверняка, смотрелся свежо и отрезвляюще. Он заставлял задуматься о возможности личностного и социального протеста, масштаб которого был не столь важен. Ведь по сути и Китнисс разрушила многолетнюю систему Игр, держащих в страхе все население страны, всего лишь каким-то одиноким ночным бдением на дереве. Мисс Эвердин и вовсе можно назвать эдакой приметой современности, ведь разного рода фантастика прошлого испытывала явный кадровый голод центральных женских характеров, отдавая им на откуп максимум роли возлюбленных храбрых и мужественных воинов, которым по законам жанра следовало умереть во имя праведного гнева. Однако в «Играх» центр притяжения героических проявлений изменил свое шовинистическое расположение, предоставив именно леди желание, возможность, а, главное, заметные способности спасать друзей, недотепистого возлюбленного и в целом мир.
Социальным и политическим устройством Панема будут довольны все антиутописты от мала до Замятина, а Косюн Таками и вовсе будет кровоточить от восторга
При этом первая часть этой три(тетра)логии лишена и некоторых особо мучительных недостатков янгадалтовских подражателей. Например, здесь, на радость всем любовным циникам, не столь ярко выражена пресловутая романтическая линия – один роман героини вынужденно заканчивают открывающие ящик революционной Пандоры события фильма, а второй начинается внезапно даже для самих его участников. Взамен ванильной фрустрации создатели здраво предлагают зрителю знакомство с вселенной Панема и ее законами, при этом делают это донельзя успешно визуально. Они придают этому выдуманному миру ряд ярко выраженных, запоминающихся черт, благодаря игре с красками и гиперболизации аристократической роскоши, адаптированной к реальности будущего. Пожалуй, именно такое внимание к самому миру, то есть диспозиции, а не наполняющим его действиям и станет главной кинематографической особенностью всех частей «Голодных игр». Это вполне может вызвать бурю негодования у любителей «бум-шакалака», ведь картина резко начинает проседать в тот момент, когда маховику экранных манипуляций чудовищно перестает хватать динамики. Вместо блокбастерного экшена съемочная группа раз за разом, в том числе и в этот первый, предлагает посопереживать героям или поразмышлять над произошедшими за внушительный хронометраж изменениями в их характерах, но очевидно, что у будущей «девушки психа» провалить этот экзамен у зрителя никак не вышло бы уже тогда. А по прошествии же всех вышедших эпизодов все же кажется, что совсем не те Игры назвали «Жаркими. Зимними. Твоими».
