Мы тебя любим, мерзавец (Salaud, on t’aime), 2014, Клод Лелуш, рецензия
Антон Фомочкин про джаз, сигару памяти, и бестолковость нового фильма Клода Лелуша.
Жан Камински – легендарный фотограф, бабник и плохой отец – переезжает в Альпы, завоевывает сердце очередной дамы и наслаждается жизнью. Единственное, чего ему не хватает – четырех дочерей рядом. Дочерей, обиженных, что он бросил их матерей (которых, соответственно, тоже четыре). Погостить к другу приезжает друг Фредерик, по совместительству – лечащий врач главного героя. На следующий день случается чудо, и к Жану приезжают все. Казалось бы, вот оно счастье… Да только это Фредерик убедил их приехать, солгав, что Жан болен.
Парадокс – герои изъясняются на языке дневных драматических сериалов, ведут себя, словно это женский роман в мягкой обложке, но съемочная группа делает вид, что снимает без дураков большое кино.
Из двух по-своему мучительных часов «Мерзавца», на протяжении которых Джонни Холлидей, певец по профессии и далеко не актер по призванию, медленно передвигается по кадру, с любовью смотрит на женщин пустыми голубыми глазами и периодически грустит, может показаться, что Лелуш ступил на истоптанную тропу старческого маразма. По крайней мере, хочется верить, что это помутнение – временное, ведь по-хорошему ничего и не изменилось. Любимая для автора тема отношений и семейных ценностей. Отцы и строптивые дочери. Любвеобильный герой, с легкостью отпускающий очередную пассию, ведь на горизонте появилась блондиночка с загадкой. Самокопание, урывочный взгляд на прошлое и его ошибки. Война, промелькнувшая флешбеком настолько стремительно, что так и не помнишь, а было ли оно вообще?
Парадокс – герои изъясняются на языке дневных драматических сериалов, ведут себя, словно это женский роман в мягкой обложке, но съемочная группа делает вид, что снимает без дураков большое кино. Словно и не было выработанных за много лет шаблонов, словно не было историй о большой, не самой дружной семье, которая вовремя поняла самое главное и умудрилась простить непутевого отца. Объяснения в любви, подобно скрипу пенопласта, заставляют уши кровоточить. Продолжительные монологи о себе, вроде бы должны дополнить образ персонажа, но лишь усугубляют его неприметность. В кадре слишком много людей, подростки так и остаются второстепенной мебелью, которую уже давно пора вынести, кто-то просто пропадает бесследно.
Перебивки красивыми видами природы в лучших традициях «Animal planet», джаз в исполнении Армстронга и Фитцджеральд, волшебная игра что со светом, что с дождем. Это все еще талантливо, вот только нужны ли такие старания? Через стену искусственности и пелену фальши периодически прорываются настоящие эмоции, а в восковых фигурках, расставленных по композиции, начинаешь замечать естественность и человечность. Катарсис – довольно очевидный сюжетный поворот, относительно изящный, немного надуманный, но все же лучший вариант закончить историю. Однако Лелуш решает раскурить сигару памяти и продлить сомнительное удовольствие еще на полчаса. Оно, конечно, трогательно (хотя проймет лишь самых сентиментальных), логично, да только бестолково.
