Beautiful dangerous
Красивый, плохой, злой (), 2019, Джо Берлингер
Артур Сумароков – о картине про Теда Банди
“Перед тем, как двинуться дальше, я хочу убедиться, что люди верят в мои слова. Я не обвиняю порнографию. Я не говорю, что порнография заставила меня делать все это. Я полностью беру на себя ответственность за все, что сделал. Вопрос не в этом. Вопрос в том, как такого рода литература способствовала формированию моего поведения”
Из интервью Теда Банди доктору Джеймсу Добсону
В американском пантеоне сексуальных маньяков, серийных убийц и просто интересных личностей Тед Банди – няшный душка, харизматик и perfect stranger in the night – делит наравных почетные места с Чарльзом Мэнсоном и Эдом Гейном. В случае со всеми тремя субъектами особую роль в их укоренении в американском масскультном мифе сыграли СМИ, разве что Гейну не удалось, к счастью, по-настоящему как использовать, так и самому быть использованным различными медиа. Тихоне-некрофилу Эду Гейну для своей мифологизации достаточно было всего лишь совершить то что он совершал, а СМИ расстиражировать, не сильно приукрашивая, подробности из его душного домашнего мясного цеха. Мэнсон и Банди, совершившие немыслимые по своей жестокости преступления, стали в итоге звездами, кумирами маргинальных масс, и даже не вопреки, а благодаря здравому смыслу. Чудовищное и противоестественное апостериори притягивает, а если оно к тому же выглядит нормальным, привычным или внешне привлекательным (boy next door, yeah?), то тем более люди с низким уровнем критического мышления не в силах отделить истинную суть от искусно созданной маски. Да и культ (супер)героя невозможен без культа антигероя, тем паче если второй сросся плотью и кровью с первым. Американский режиссер Джо Берлингер испытывает особую тягу к истории Теда Банди, ибо сперва в 2018 году он снял четырехчасовой документальный фильм “Беседы с убийцей: Записи Теда Банди”, а годом позже поставил “Красивого, плохого, злого” – криминальную драму, в которой материя повествования будет прошита серыми нитями тотального сомнения в подлинной виновности Банди.
Временной отсчет картина начинает с 1969 года. В то время как Мэнсон готовится написать новую историю Голливуда, Тед Банди, который уже успел задорно настрогать фрагов, знакомится в баре Сиэттла с Лиз Кендалл. Для матери-одиночки, воспитывающей дочку Молли, милый Тед, представившийся студентом-юристом, кажется наконец тем самым, с кем она будет как за каменной стеной. Спустя шесть Теда Банди, счастливо женатого на Лиз, арестовывают, предъявляя ему несколько обвинений. Тед же убеждает Лиз в своей невиновности.
Кадр из фильма “Красивый, плохой, злой”
Берлингер строит повествование своей ленты, снятой в ностальгической манере драм семидесятых годов а ля Сидни Люмет, таким образом что зритель слышит как постоянно убеждающий в своей правоте голос Банди, так и голос грызущего изнутри сомнения Лиз Кендалл, испытывающей к Теду притяжение вперемешку с зависимостью. И страшнее всего оказываются не свидетельства его преступлений, которые режиссер целомудренно оставляет за кадром, а патологическое влияние на женщин, которыми Банди пользовался на полную катушку, спасибо его симпатичной мордашке. При всей акцентации на личности Банди, которого смазливый Зак Эфрон играет с видимым актерским удовольствием, режиссерский фокус регулярно смещается то на Лиз, то на новую его пассию Кэрол-Энн, по-прежнему оставляя заметные зазоры для сомнений. Собственно, благодаря этой смене авторского фокуса, “Красивый, плохой, злой” не является до зубовного скрежета типичным образцом юридической драмы.
При всей акцентации на личности Банди, которого смазливый Зак Эфрон играет с видимым актерским удовольствием, режиссерский фокус регулярно смещается то на Лиз, то на новую его пассию Кэрол-Энн, по-прежнему оставляя заметные зазоры для сомнений. Собственно, благодаря этому “Красивый, плохой, злой” не является до зубовного скрежета типичным образцом юридической драмы
Берлингеру чрезвычайно важно поместить в пространство фильма двух женщин, которые как схожи между собой, так и имеют кардинальные внутренние различия. Лиз Кендалл при всей стереотипности своего образа замученной жизнью среднестатистической домохозяйки постепенно приоткрывается, и вот на смену её сомнениям в виновности Теда приходит другое сомнение – в его невиновности, коль вал доказательств (от косвенных до прямых) указывают на его непосредственную причастность. Пламенным речам Банди в суде противопоставляется тихий, оглушающим своим ужасом разговор Лиз с уже бывшим мужем в камере смертников. В этой сцене, где все режиссерские приемы оказываются максимально приглушенными, Лиз изгоняет из себя демонов зависимости от Теда, которого она болезненно продолжает любить. Зависимость Кэрол-Энн имеет в свою очередь еще более фанатический характер, и Кая Скоделарио, в отличие от рисующей свою героиню Лили Коллинз аскетичными мазками, добавляет в свою актерскую палитру страстность, граничащую с безумием. Но в обеих случаях Джо Берлингер берет на себя смелость понять эти линии женского поведения, за которым стоит нечто большее, чем просто банальное желание быть любимой, хоть кем-то. В сущности история Теда Банди и его специфических взаимоотношений с женщинами становится таким себе “наглядным примером” и прямой исторической иллюстрацией к ханжескому консерватизму трампистов. Внутренне несвободные, априори не способные преодолеть патриархат (раскрепощенные 60-70-е гг., были таковыми не для всех) “женщины Банди” – жертвы и стайка ошалевших влюбленных – добровольно шли к нему на заклание, и лишь Лиз, кажется, единственная кто смогла преодолеть чудовищную аддикцию от Теда.
“Я думаю, что общество нужно защищать от меня и мне подобных. Это так. Однако я надеюсь, что из нашего разговора будет понятно, что общество нужно защищать от себя самого. Как мы уже говорили, в этой стране свободно пропагандируются порнография и насилие, и люди, с одной стороны, осуждают действия Теда Банди, но при этом проходят мимо ларька с журналами, из-за которых их дети и становятся как Тед Банди. В этом и ирония”
Из интервью Теда Банди доктору Джеймсу Добсону
