Правый – коронный, левый – похоронный
Левша (Southpaw), 2015, Антуан Фукуа
Антон Фомочкин находит “Левшу” чудовищным.
Цель «Левши» – мотивировать подростков из неблагополучных районов Бронкса, окраин Бердянска, любой неблагополучной среды по всему миру — и доказать им, что все возможно. Вбить им в голову образ чемпиона, чтобы они взялись за перчатки и пошли на ринг, дабы жить счастливо в облачном мире своих мечтаний, дарить братанам золотые ролексы, иметь особняк и держать в гараже дорогие машины и всегда ценить достигнутое. На примере сшитой из бархата марионетки со вздувшимися венами – чем больше шкаф, тем громче падает. Обнимите божьих тварей – детей, кредиторов и домашних животных. Возрадуйтесь, что вы вместе, осознайте иллюзорность успеха, уверьте себя, что если он и придет, то вы таких ошибок не совершите, запомните мораль про разбежавшихся тараканов. Но потенциальный контракт с HBO лучше, все же, держать в голове.
«Левша», рецензия
«Левша» – это художественная вариация спам-баннера об Иване, который ныне за неделю зарабатывает миллионы, стоило, всего лишь… нет, не вступить в финансовую пирамиду или послать СМС на четырехзначный номер, а поверить в себя. Эту лапшу плавно вешают на уши, она украшает головы впечатлительных зрителей, а наивные метафорические параллели служат испортившимся соусом в этом информационном спагетти, художественная ценность которого равна глянцевой рекламе Порше на развороте популярного журнала. Лицедей Джиленхал играет психически нестабильного боксера, преобразовывающего избивающую его тушу в недееспособное состояние только к десятому раунду, когда лицо его оказывается близко к визуальному воплощению мясного фарша. Его герой – потенциальный алкоголик, бичующий себя показательным поцелуем капота с деревом. Биографическую простоту лирического героя подчеркивает факт его существования в детском доме. Настоящее восхождение из низов к верхам. И обратно. Затем снова ввысь. А там еще немного – и хеппи-энд. С инициацией отпрыска во взрослую жизнь.
Это как плановая экранизация «Джейн Эйр», только на ринге и плохая.
Жена предпочитает видеть супруга красивым, потому при каждом удобном случае до нелепейшей сцены своей смерти настойчиво обращает внимание на багровую жижу, регулярно кровоточащий левый глаз и синяки на его теле, умоляя отказаться от дальнейшей профессиональной деятельности. Пошловатый каркас, но что поделать – Билли «Надежда» потерял жену Морин «Надежду» и обрел эту самую надежду в своей дочурке Лейле «Надежде». По законам жанра виновником своей утраты он считает оппонента, но затем, свыкнувшись со своей фатальной ролью в этом происшествии, осознает, что священный акт мести возможен только на ринге без вспышек агрессии. Несмотря на разросшиеся, подобно бицепсам Джейка Джиленхала, амбиции, режиссер Фукуа настойчиво открывает Америку, словно кроме этого фильма на земле не существовало каких-либо других вовсе, и это во времена, когда жанровый подтип успели деконструировать, вывернуть наизнанку и присобачить в концепцию братское противостояние. Это как плановая экранизация «Джен Эйр», только на ринге и плохая. На первых минутах Фукуа использует рапид, в дальнейшем действует по методичке «Спортивные драмы для идиотов» – пробежки, тренировки, стеночки, забегания, опытный тренер со шрамом на душе и поволокой грусти в глазах, мудрости которого оказываются на уровне – «Бокс, не только руки, но и голова». Разнообразия ради все это обернуто колоритом грязного афроамериканского кино. С хип-хопом вместо канонического «Eye Of The Tiger» и декорациями вышеназванных неблагополучных районов. Раскатистые завывания Эминема пришлись кстати — зрелище получилось воистину феноменальное, в худшем смысле этого слова. В результате получился настоящий вакуум, в котором проблематично найти не только проблески, но и хоть что-то оригинальное. Этакое «Кино по Спарксу» для мужчин, банальное до скрипа в зубах. Разыгранная интонациями бергмановских опусов пародия, снятая, к тому же, из рук вон плохо.
