Страна как диагноз
Астенический синдром, 1989, Кира Муратова
Артур Сумароков вспоминает работу Киры Муратовой
«Астенический синдром» Киры Муратовой в сущности дал самые четкие определения тому состоянию глобальной неопределенности, в которую погрузилась на закате Перестройки Страна Советов. Собственно, сама Страна как искусственно созданный анклав из различных народов к тому времени окончательно утратила свой легитимный статус, а с его исчезновением – нивелировался смысл существования, – не жизни – для всей этой многомиллионной корпулентной человеческой массы, которая до сих пор не может, не умеет, не имеет сил осознать себя на личностном, индивидуальном уровне, отделить себя как персону от государства. Тем более что государство само по себе, в рамках дискурса «Астенического синдрома», это уже диагноз.
Кадр из фильма “Астенический синдром”
Хроническая усталость, в конце концов ставшая хтонической, постепенно, но неумолимо подтачивала внутренние связи между людьми, порождая в первую очередь дисфунциональные, некоммуникабельные отношения между ними, а частенько и полный отказ от вменяемой, вербально правильно выстроенной коммуникации. В 1973 году французский постановщик Клод Фаральдо снимает фильм «Темрок», в котором актуальное для режиссёра французское общество семидесятых, при достижении определенного уровня конфликтности, лишилось внятной речи; ее заменили бессвязные, животные рыки, а желание подстроить под себя власть, не меняясь самому, привело к тотальной деструкции. В фильме Муратовой речь нивелируется уже в первой новелле, где нет в сущности ни одного нормального диалога: агрессия встречает агрессию, на ненависть идет ответная реакция. Безусловно, в этой агрессивной коммуникации есть эмпатия, за агрессией прячется с большой вероятностью защитная реакция на окружающие истерические исторические процессы. И среднестатистический homo soveticus, не могущий предпринимать некие усилия для изменения скорости вращения этого исторического колеса, реагирует со злобной безнадежностью на всё и всех, ведь сепарировать себя от коллективного бессознательного ему чрезвычайно сложно. Тогда как переживающая смерть мужа героиня, на которой Муратова делает основной фокус, уже себя вынесла за рамки окружающей её толпы.
Обе новеллы ленты Киры Муратовой фиксируют, подчас в болезненной и гиперреалистичной манере, сам момент распада этих коммуникативных навыков вкупе с обесцениванием самого ощущения значимости своей жизни – не только для себя, но и для остальных вокруг. В первой части фильма доминирует несколько базовых чувств: агрессия, отчаяние, боль, страдание. Основной и единственный цвет – сепия. Не монохром, с его множеством оттенков черно-белого и различными играми света, теней. Тошнотворная, намеренно выводящая зрителя из зоны его собственного комфорта, сепия, усиливающая эффект от постоянной невозможности выйти на адекватный контакт героине. Причём первая новелла не отличается особой длительностью, она как пролог, как мрачное интро, вводит в контекст второй новеллы, в которой прямо идет проговаривание поставленного Кирой Муратовой диагноза. С одной стороны – это существование личности в исключительных условиях стресса, с другой – давящая, невыносимая рутина, приводящая человека к постоянному состоянию сонливости, и вместе с этим состоянием – к неизбежной расфокусировке своего внимания, к хаосу сознания, которое силится понять что вообще происходит, но все эти усилия оборачиваются ничем. Лишь новым этапом сна, который рождает чудовищ, сна, от которого однажды можно просто не пробудиться.
«Астенический синдром» Киры Муратовой дал самые четкие определения тому состоянию глобальной неопределенности, в которую погрузилась на закате Перестройки Страна Советов
Всё-таки «Интердевочка» Тодоровского или «Маленькая Вера» Пичула, при всех их очевидных потугах на глобальность собственных авторских высказываний, настолько сильно держались за бытовой, социальный или политический контекст, что в итоге превратились в исторический документ своего времени, но без присущей Муратовой власти мелочей.
