Реванш Треплевых
Успех, 1984, Константин Худяков
Армен Абрамян – о картине Константина Худякова
«Успех» – серьёзная драма с ироничным названием. Истинная комедия в чеховском понимании. Молодой столичный режиссёр Фетисов ставит на сцене периферийного театра «Чайку». Не ставит, а лес рубит, сражая концептуальными замыслами тихих обитателей замшелых подмостков. Но известно ведь, лес рубят – щепки летят. Главный герой – тип неприятный, практически сволочь. Образ утрированный, в чём-то шаржевый, но обаятельный Леонид Филатов сообщает персонажу определённой жизненности. В фильме нет ни одной сцены, которая бы хоть как-то положительно характеризовала Фетисова. С самого начала перед нами готовая модель амбициозного режиссёра с амбициозно-приземленным прочтением «Чайки» и до самого конца образ этот не колыхнётся в сомнениях.
Без знания текста пьесы Антона Павловича, обсуждение которой занимает две трети происходящего, невозможно подходить к трактовке событий в фильме. Демонстрируемые интерпретации на сцене – крутая сатира на всяких претенциозных доморощенных творцов-формалистов. Линия Треплева, так сказать. А иная позиция, связанная с поведением Збруева, Дурова или Фрейндлих – тригоринский путь. Принято считать, будто Треплев – талант молодой и истинный, а Тригорин – «бывший» талант, продавшийся, и уже просто ремесленник, променявший поиск новых форм на материальную стабильность, что обеспечивают ему формы старые. Но по Чехову – и то, и то – не искусство, а точнее и то, и то искусство, но лишь отчасти. Это всего лишь два типа мироощущения, два подхода к восприятию действительности, определяющие оба модуса: и operandi, и vivendi. У Чехова за тригоринщиной остаётся последнее слово, а треплевщина гибнет, причём в буквальном смысле. Но времена изменились и Треплевы берут реванш. Позиция Худякова как интерпретатора чеховской концепции в намеренной инверсии. Заезжий новатор одерживает победу над провинциальной театральной номенклатурой, а последняя либо прогибается, либо умирает (опять же буквально).
Кадр из фильма “Успех”
Режиссёр Фетисов Чехова не видит в упор и не умеет его читать. Он не способен сделать «Чайку» частью своей биографии, но он проецирует на пьесу свои комплексы, свой гадливый инфантилизм и грубо накладывает сюжетные коллизии на своё бренное существование. Существование, которое он презирает и, будучи человеком слабым, винит в этом не себя, а других. Пассивный чеховский Треплев, выбравший пулю вместо открытого конфликта с обществом лживым, мутировал. Нет, он всё также трусоват, обрекает себя на ссылку в провинцию, чтобы после вернуться победителем и честно доживать свой век «Тригориным». Иначе, зачем оно всё …
В столичном гастролёре много ненависти и он срывает её на конкретных людях, которые ничего ему плохого не сделали, но возможно сделали другие, похожие на них. Усматривая в человеческом сугубо типажное, он причиняет боль, унижая и выживая из коллектива, в первую очередь, тех, кто отнёсся к нему дружественно, участливо. Да, театр – это храм, а не богадельня, но…принципы отбора у Фетисова специфические. Он всей душой презирает среднего актёра, но баловня судьбы – Збруева. Не лично его, а тот тип, что он собой воплощает. Он не трогает бездарную героиню Удовиченко, потому что она слабая, непритязательная, глупенькая – такая, какой и должна быть Заречная (по его мнению). Фетисов – не просто современная вариация Треплева, он – Треплев, который читал про себя пьесу и знает конец всей истории. Персонаж Дурова на положении Тригорина устраивает режиссёра до поры до времени, пока на горизонте не появляется более подходящий манок для московских рецензентов (для них же всё свершается!) и более удобная фигура антагониста в исполнении Ромашина – местная звезда с кинематографическим багажом. Фетисов посредством чеховского текста оправдывает себя и мстит своим воображаемым врагам. А на данном этапе ему нужны враги, пусть и мнимые: Треплев не может состояться как личность и художник, без общественного непонимания, без игры в непризнанного гения. И только Аркадина-Фрейндлих по-прежнему остаётся величественной царицей на этой ярмарке тщеславия. Писатель у Чехова не мог ей перечить, потому что любил как настоящий сын. Режиссёр у Худякова вынужден с ней считаться, потому что она – примадонна театра, без которой спектакля не будет вообще. Порочная зависимость людей друг от друга у Худякова лишена какой бы то ни было ностальгии или теплоты загородных вечеров. Ожесточённая война компромиссов творческих с человеческими, в которой одна из сторон обязательно должна проиграть.
На первый взгляд, высокопарная мораль истории выглядит чрезмерно прямолинейной и даже истеричной: что лучше – быть хорошим человеком, но без божьей искры или быть гнилью, но с творческой претензией на величие? Жизнь немного сложнее, с какой стороны не посмотри. Но фильм кажется всё-таки чуть глубже
«Надо ежедневно заниматься проблемами бытия, а не быта» – с апломбом высказывает своё кредо Фетисов. Этому кредо он подчиняет и свои взаимоотношения с коллективом. Они для него, в принципе, не люди, но ведь и сам он чуть менее чем человек. Нам не показывают «муки творчества», поиск тех или иных сценических решений. Что до его так называемого режиссёрского таланта… Никакого «столичного размаха» и «особого художественного видения» у него не было и никогда не будет. Потому что душа именно что бытом полна, а не бытием. И фильм чаще о быте, о совке, о застое, об эзоповом языке, нежели с близостью к вневременным постижениям Антона Павловича.
На первый взгляд, высокопарная мораль истории выглядит чрезмерно прямолинейной и даже истеричной: что лучше – быть хорошим человеком, но без божьей искры или быть гнилью, но с творческой претензией на величие? Жизнь, конечно, немного сложнее, с какой стороны не посмотри (хоть со стороны бытия, хоть со стороны быта). Но фильм кажется всё-таки чуть глубже. Ведь Фетисов и как человек – дрянь, и как художник – ноль. Реванш Треплевых – не преемственный, а выборный. Это личный выбор Фетисова: увидеть свою жизнь под углом чеховского концепта и изменить её исходя из своего личного толкования. Необходим УСПЕХ, чтобы доказать правоту на авторское прочтение классика, на то, что ты умнее и лучше других. Может ли успех оправдать подлость и низость – другой вопрос. Главное, что Треплев…не застрелился.
