Время женщин
Петербург. Только по любви, 2016, Аксинья Гог, Наталья Назарова, Оксана Бычкова, Наталья Кудряшова, Анна Пармас, Рената Литвинова, Авдотья Смирнова
Виктория Горбенко о любви к городу и важности своевременной смены ракурса.
Рецензировать альманахи – дело неблагодарное, все равно что пытаться описать части мозаики, выполненные почему-то в разных техниках и из разных материалов. Будто слепили в одно расписанную под хохлому древесину, китайский фарфор и куски домотканого ковра. Но в случае с фильмом «Петербург. Только по любви» – это дело чести, что ли. Для кого, если не для меня, всем сердцем влюбленной в свой город, всей душой ему преданной, подошвами всех своих сандалий приклеенной к его на трясинах и костях проложенным улицам, снимали семеро смелых дам? То, что результат получился неровным, вполне ожидаемо, но странно другое: из всех короткометражек больше всего разочарования вызывает первая, авторства Ренаты Литвиновой.
«Сны Иосифа» – история одного дня на Ленфильме, оперирующая традиционными городскими архетипами, именами Довлатова и Бродского, образами поэтических революционерок. Нельзя сказать, что местный творческий бардак не обладает определенным шармом. Литвинова уверенно чувствует себя в зябких прокуренных павильонах, где режиссер-француженка смачно ругается с гримершей, лепящей жуткие носы изо всех подручных средств (но главной на студии считают все равно уборщицу Машеньку… или Любочку), актеры читают Бродского хуже, чем сам Бродский (невероятно, но факт), и никто не понимает, что происходит и будут ли снимать сегодня или вообще когда-нибудь. По сути, это кино о том, как из хаоса и обыденности рождается искусство. О том, насколько оно сходно с мороком сна, окутавшим промерзшую душу гения. Проблема в непривычной грузности обычно изящной режиссерской фигуры. Литвиновой всегда удавалось заполнять собой пространство фильма так, что до краев не хватало всего чуть-чуть, а привлечение к съемкам дочери нарушило хрупкую гармонию ее синемаграфического мира, как-то вдруг ставшего чересчур «для себя», «чересчур в себе», превратившегося во все еще чудаковатое, но уже совсем хоум-видео. Ульяна Добровская, безусловно, очаровательна, но ее красота слишком правильная, не достаточно харизматичная, чтобы стать центром даже небольшой короткометражки.
«Петербург. Только по любви», рецензия
«Девочки» Анны Пармас, режиссировавшей клипы «Ленинграда» и в сотрудничестве с Дуней Смирновой написавшей сценарии двух фильмов последней, нарисованы крупными сочными мазками в характерной грубоватой, но ироничной манере. Сильная и самостоятельная, разведенная и беременная Таня в сопровождении мамы едет на УЗИ. И все как-то не так: поколенческий конфликт сталинистов и «либерастов с болотной» и хамоватое участие гардеробщицы, которой впору самой занимать врачебный кабинет; холод, гололед и бродячие собаки; собственный бесполезный бывший муж и чей-то заботливый муж настоящий. И не хочется ничего решать, хочется платьюшко и на ручки. Но хрупкие женские плечи вынесли революцию и блокаду, чистки и перестройку, да чего уж там – вечные проблемы с репетиторами. Хорошо ли, плохо ли, но это время женщин никогда не закончится, и скоро в Петербурге на свет появится еще одна девочка. Примерно о том же говорит Наталья Назарова в новелле «Просто концерт». Внешне это тот же клип про «лабутены», только еще колоритнее: огрубелая крановщица за несколько часов преображается ради ничем не выдающегося выступления хора мальчиков, где солирует ее собственное чадо. На выходе действие превращается в трагифарс о том, как тяжело дамам выживать в маскулинном мире, играть по мужским правилам, ни на минуту не давая слабины. Самое печальное в этом – замкнутость системы, где женщины, воспитанные женщинами, тянущими все на своем горбу, обречены на вечное повторение того же, невозможность или неумение быть собой.
В противовес такой безысходности Оксана Бычкова в короткометражке «Утро» не покидает излюбленную территорию светлого и оптимистичного ромкома. Полина знакомится на остановке с глухонемым парнем. Не хочет оставлять номер телефона, но оставляет. Не хочет идти на свидание, но идет. Не хочет влюбляться, но влюбляется. Пространство фильма на этом отрезке наполняется воздухом, юностью и большими надеждами. Современная эрозированная коммуникация обретает цельность, оказывается, что диалог – это так уж и сложно, даже если объясняться приходится жестами. Достаточно всего лишь сделать шаг навстречу, проявить доброжелательность к незнакомцу. Например, заговорив с ним о домашних питомцах, как в «Выгуле собак» Авдотьи Смирновой. Героиня этой зарисовки не слишком молода, не слишком привлекательна, но надежды на встречу с прекрасным принцем не теряет, обращаясь за помощью то к сайтам знакомств, то к местному шаману, который, кажется, вот-вот запоет про «красавицу Икуку». В итоге все сводится к тому, что любовь тебя обязательно найдет, а то, что внешне будет неказиста, да и чувством юмора обладать весьма плесневелым, годами, будто, репетированным, так это ничего. Если выглядишь, как Анна Михалкова и работаешь в музее, то и это сойдет.
«Депрессия, Достоевский и декаданс прочно осели на страницах условного петербургского алфавита, но избыточное внимание к городским особенностям превращает их в ту же карикатуру, которой становится фото, сделанное фронтальной камерой»
Приятно удивляет работа Аксиньи Гог. Юная дева с обостренным чувством тщетности бытия прибывает в приступе экзистенциальной тоски в Северную Венецию. План у нее простой: напиться, отдаться первому встречному и сигануть с крыши, картинно раскинувшись на мостовой. С одной стороны, кино аутентично меланхоличному характеру города, который сводит с ума болезненно-желтыми фасадами и норовит придавить свинцовым небом. С другой стороны, «Селфи» – это симпатичный дружеский шарж на Петербург, из серии тех, которые молниеносно рисуют уличные художники, выстроившиеся вдоль решетки Катькиного садика. Депрессия, Достоевский и декаданс прочно осели на страницах условного петербургского алфавита, но избыточное внимание к городским особенностям превращает их в ту же карикатуру, которой становится фото, сделанное фронтальной камерой. За привычным знанием о местах и событиях, за набором атмосферных петербургских штампов красота превращается в обыденность, рвется вязь веков, притупляется ощущение истории. От вещей остаются лишь их названия, закостенелые оболочки. Об остроте восприятия окружающего мира, умении вовремя менять ракурс и заглядывать в самую суть явлений рассказывает Наталья Кудряшова в лучшей, пожалуй, части альманаха. Окружающий мир, как четверка коней на Аничковом мосту, существует одновременно во множестве измерений: формально-историческом, мистическом и комическом, парадном, изнаночном и, чего уж там, ухваченном при взгляде из-под лошадиного хвоста.
Прелесть альманахов в том же. В полифоничности. Пусть голоса одних звучат чище, других – громче, а кто-то вообще не умеет петь. Только в совокупности тональностей и мироощущений можно отдаленно найти то, из чего рождается любовь. В том числе – любовь к городу. Моему городу.
