И сказал Ей Ангел: не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога;
и вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус.
Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его;
и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца.
Мария же сказала Ангелу: как будет это, когда Я мужа не знаю?
Евангелие от Луки
мама! (mother!), 2017, Даррен Аронофски
Анастасия Плохотина рассказывает о “маме!” Даррена Аронофски
В бескрайнем поле условного Эдема в наполовину отремонтированном доме в наполовину освещённой спальне просыпается условная красавица, по-христиански идеальная, пухлая, светловолосая, скромная и демонстрирующая в кадр наливные соски из-под тонких белых одежд. Она ищет его – сошедшего с обложки «People» , бородатого, харизматичного, загадочно мрачного и увлеченного только своей ношей признанного гения писательского мира. Их жизнь – работа в тишине. Два безымянных творца, один из которых неуверенно делает шаг на новый пик своей славы, а другая помогает опериться Фениксу – сгоревшему дому, который теперь, комната за комнатой, возвращается к жизни. Он хочет, чтобы люди любили его и восхищались каждой строчкой. Он любовно хранит каждый экземпляр своей книги. Она хочет, чтобы он был счастлив в реинкарнировавшем доме. Она любовно хранит его покой. Наконец, в двери Эдема стучат.
Как бы Аронофски не маскировал своё новое детище под скромного агнца, увлекаясь пастельной палитрой и горчичными тонами, слепой узрит здесь гипертрофированную слизистую дома и громадное сердце, которое стучит каждую секунду, воспевая извечный творческий пафос и гиперболию. Обожание символизма и нежелание обдумывать придуманные символы сводит «маму!» к визуальной вакханалии, которая едва умещается на крохотном плоте переживаний.
“мама!”, рецензия
После бурных дискуссий о трейлере, который был призван максимально запутать зрителя в ощущениях, кино уверенно уводит смысловую линию в другое измерение. «мама!» – это громадная паутина, пробираясь по которой ты наблюдаешь падение Эдема и превращение его в Инферно. «мама!» – это ироничная насмешка над каждым святым страдальцем, что Аронофски лишний раз подчеркивает маленькой буквой в заглавии и трещиной, которая на каждой версии постера касается лишь лица героини. «мама!» – это попытка перейти от порядка к энтропии, но не сойти с ума окончательно, разбрасываясь кружевным бельем и отмывая горы грязной посуды.
Лента до той степени многослойна, что случайный ценитель эстетики может запутаться в её кружевах, как скромный девственник в пышной юбке возлюбленной. Здесь есть Женщина-Вдохновение, которая не имеет права уйти, будучи даже порицаемой за свои покорность и смирение. Женщина –Птица Рух, которая охраняет каждый осколок своего мира, пока не лишится последнего пера. Женщина-Творец, источающая терпение и упорство, пока не отнимут последнюю кисть. Женщина-Любовь, показывающая миллионам сестер, как выглядит их жертвенный алтарь в призме Аронофски. Женщина-Война, готовая разрушать за свою правду. Женщина-Мария, олицетворяющая чудо рождения. Женщина-Люцифер, несущая возмездие. В конце концов, Женщина-Зеркало. Каким громким ни был задуман библейский мотив или мощный философский поток метафор о творчестве и его болезненности, лучшее, что получилось у этого театрального действа – отразить в себе простое, женское, о чем не говорят вслух. Согласно этому, и матерью Дженнифер Лоуренс стала для тех, в чьем сердце нашла отклик на основании личных переживаний.
“мама!” – это громадная паутина, ироничная насмешка над каждым святым страдальцем, попытка перейти от порядка к энтропии, но не сойти с ума окончательно, разбрасываясь кружевным бельем и отмывая горы грязной посуды
Аронофски же на этом фоне выглядит плохим хозяином, который пускает в любовно выстроенный дом археологов, анархистов, фанатиков, купцов, волхвов, фашистов, борцов за справедливость и страдальцев, но не даёт никому из них слова. Его символы и идеи безмолвны, они проплывают перед глазами аудитории в стремительном потоке красок, усердно вращая горящее колесо Сансары. Кто успел – осознаёт. Случайно моргнувший пытается не захлебнуться. Вместо восстановленного порядка, в душе остаётся прежний хаос, не сформировавшийся в прозрачную мысль. Кроме праведного страха – однажды и в Ваш Эдем постучат.
