Перед полуночью (Before Midnight), 2013, Ричард Линклейтер, рецензия
Виктория Горбенко считает “Перед полуночью” игрой в словесный пинг-понг, полифонией мужского и женского
Оставив Джесси и Селин наслаждаться гитарными аккордами перед закатом, Ричард Линклейтер заставил зрителей гадать, что же произошло с героями дальше. Спустя девять лет мы находим их в ожидании полуночи, радостно констатируя, что одна из лучших романтических историй в современном кино хоть не закончилась свадьбой (просто потому что штамп в паспорте никому задаром не нужен), но и не закончилась в принципе. Сеточки морщин собрались вокруг глаз, тела потеряли былую упругость, зато сердца наполнились любовью не только друг к другу, но и к двум ангелоподобным дочкам. Совместный быт внес в отношения героев свои коррективы, но им по-прежнему есть о чем поговорить.
На смену готической венской сказке и торопливости речной парижской прогулки приходит любование красочными пейзажами греческого Пелопоннеса. Но третий фильм режиссер разнообразил не только привычной сменой локаций. Кино по-прежнему отличается ромеровской болтологией, но ставший привычным диалог здесь превращается в полифонию мужского и женского, юношеского, старческого и зрелого. За столом в доме старинного приятеля Джесси собираются разные люди разных возрастов и ведут непринужденную беседу обо всем на свете: Шекспире и Каспарове, оргазме у крыс и возможностях искусственного интеллекта, но в первую очередь, конечно, об отношениях. Петляет разговор, и поминутно меняется гамма чувств, взрывы смеха при обсуждение виртуального секса у молодежи затихают, когда пожилая вдова трогательно описывает ощущение утраты. Близкая к документальной съемка позволяет если и не представить себя за тем же столом, то точно воскрешает в памяти подобные посиделки в теплой дружеской компании.
В конце концов, трилогия Линклейтера – это не минологий, а всего лишь разрозненные фрагменты жизни, выхваченные случайными всполохами
Оставшись наедине, герои Хоука и Дельпи продолжают игру в словесный пинг-понг, начатую еще при первой встрече. Однако к третьему раунду игра эта стала заметно агрессивнее. Если первые два фильма споры велись не на победу и даже не на поиск истины, а просто для узнавания друг друга, и имели выраженный флиртово-романтический окрас, то в последней части трилогии и Джесси, и Селин стараются ударить побольнее. У них это прекрасно получается, ведь близкие люди лучше всех знают, куда нужно бить. Кто-то заметил, что герои не похожи на супружескую пару, давно живущую вместе. Думается, это не так. И Линклейтер очень удачно использовал идею с отпуском, позволившую избежать слишком глубокого погружения в быт. Работа, детский сад, разные повседневные мелочи существуют только постольку, поскольку упоминаются в разговорах. К тому же, если присмотреться к деталям, станет очевидно, что только не первый день знакомые люди могут в разгар беседы пойти опорожнить мочевой пузырь (не закрыв, конечно, дверь), с наполовину спущенным платьем изображать «муки в окопах Сорбонны постфеминисткого века» или картинно удалиться, размахивая своими трусами.
В конце концов, трилогия Линклейтера – это не минологий, а всего лишь разрозненные фрагменты жизни, выхваченные случайными всполохами. Все внимание по-прежнему сосредоточено на внутреннем мире персонажей и на том, как удивительно точно они умеют вербализировать свои переживания. “Before Midnight” отличается от своих предшественников только количеством лун, взошедших от чисел дней рождений героев, возрастными мировоззренческими изменениями и обусловленным семейным статусом кругом обсуждаемых вопросов. На смену конфетно-букетным заигрываниям пришли потешные перебранки, то ли ритуальные, то ли всерьез испытывающие на прочность любовную лодку. Если честно, в какой-то момент показалось, что именно всерьез. Что чувства – это и есть то заходящее светило, за которым так пристально наблюдает Селин: вот оно, все еще здесь, еще здесь… все. Хорошо, что вслед за смутой ночных страхов, тревог и сомнений всегда наступает утро, и оживает растворившееся в линии горизонта солнце.
