Воля к жизни
Скворец (The Starling), 2021, Тед Мелфи
Андрей Волков рассказывает о драме Теда Мелфи
Зрительское мнение не следует недооценивать. Иногда простые зрители чувствуют художественные произведения лучше, чем акулы пера, порой подходящие к фильмам с формальными критериями. Ведь иначе сложно понять, почему деликатный фильм «Скворец» независимого сценариста и режиссёра итальянского происхождения Теда Мелфи удостоился отрицательных рецензий, что в США, что в России, хотя имеет довольно неплохой рейтинг на КиноПоиске и IMDB. Возможно, уважаемым критикам он мог показаться недостаточно «тяжёлым» для драмы, лишённым напряжённого конфликта, однако идея Теда Мелфи как раз и состояла в том, чтобы снять жизнеутверждающий фильм, в духе прославившей его ленты «Святой Винсент» (2014).
По жанру «Скворец» трагикомедия, отличающаяся тонкой лирической атмосферой и настроением светлой грусти. Уже не новая тема исследования чувств родителей после смерти ребёнка решена режиссёром без трагизма, исполнена с убеждением, что жизнь прекрасна, несмотря на все трудности, которые выпадают человеку на его пути. Неслучайно одним из главных героев ленты является скворец, который в культуре народов предстаёт символом света и чуть ли не божественной сущности, выступая в этом конкурентом христианскому голубю. Скворцы живут парами, дорожат потомством и своей привязанностью к семье похожи на людей.
Режиссёр, выбирая сюжетом комическую линию скворца, докучающего главной героине Лили Мейнард, проводит смелое сопоставление супругов, чей брак трещит по швам после смерти дочери, и маленьких птиц, живущих вместе и помогающих друг другу, посреди обилия хищников, поджидающих их в дикой природе. Муж, Джек Мейнард, спрятался от горя в психиатрической клинике, а жена Лили старается жить прежней жизнью, но постоянно срывается. Нельзя сделать вид, что проблемы не существует, что она разрешится сама собой. Пока человек не посмотрит в глаза своему страху и не найдёт силы жить дальше, он будет находиться в плену фантомов, демонов души, рвущих её на части с каждым днём.
Скворец стал для Лили своеобразным триггером, вырвавшим её из состояния апатии, равнодушия к жизни. Этот маленький назойливый разбойник, воспринимающий сад как свою вотчину и смело атакующий Лили при каждом подходе к дереву, где находится его гнездо с самкой и птенцами, не сдаётся перед трудностями. Каждый день в суровой природе для него – борьба. Но он не пасует, а смело бросается в бой, даже если противник намного его превосходит.
Кадр из фильма “Скворец”
Никто не сможет ответить на вопрос «почему умирают дети». Люди, стремясь справиться с горем, придумали психологические тренинги, поверили в загробную жизнь, где якобы нас ждут ушедшие любимые люди. Однако ни один психолог или священник не сможет помочь человеку возродиться из пепла отчаяния без его собственных усилий. Режиссёр приспосабливает эволюционный тезис борьбы за существование к трагическому сюжету встречи главных героев со смертью. Но что есть смерть в биологическом смысле? Это не расставание души с телом, а просто прекращение жизни, то есть борьбы. Жизнь имеет активное значение, а смерть, напротив, всегда пассивна. Сложи руки, ничего не делай, и ты труп.
Семейная пара Мейнард медленно умирала вслед за дочерью. Висел на волоске их брак, они с каждым разом всё меньше общались друг с другом. Их традиционный телефонный разговор был односторонним – муж, находящийся в больнице, слушал, что говорила жена и молчал. Равнодушие к каждому мигу бытия всё сильнее сковывало их сознание. Муж даже пытался покончить с собой, не видя смысла продолжать существование, да и Лили равнодушно плыла по океану жизни.
Согласно биологии, человек является суперхищником и в этом смысле стоит гораздо выше скворца. У человека нет естественных врагов в животном мире, однако парадоксально пребывание на вершине эволюционной цепочки сделало человека врагом самому себе. Когда нет естественной угрозы, то нет причин бороться за жизнь, человек расслабляется, погружается в апатию, а она есть прямая дорога к смерти.
Тед Мелфи, возможно, неосознанно, заимствует философию Фридриха Ницше, именуемого философом зла. Однако Ницше, по сути, говорит о том же самом, что и эволюционная биология. Критикуя христианство за влечение к смерти, за потворство слабости, он противопоставляет религии культ силы. Человек активный творец своего бытия, а не пассивный раб обстоятельств. Борись с трудностями, преодолевай их. «То, что не убивает тебя, делает сильнее», писал один из главных моралистов XIX века.
Скворец в жизни Лили словно посланник высших сил. Сад, который она возделывает перед домом, как будто отсылка к философии Вольтера. Только ты сам можешь сделать свою жизнь лучше. Неслучайно мужу Лили Джеку не помогает психиатрическое лечение до тех пор, пока он не приходит к пониманию, что нельзя просидеть всю жизнь в клинике, в окружении химер своего страха, страдая от жалости к себе. Дочь умерла, и её не вернуть, но зато жив он и его жена. А жизнь, чему как раз и учит скворец Лили, это постоянное преодоление трудностей. Где нет страданий, там нет воли, которую обожествлял Фридрих Ницше, противопоставив античную радость бытия христианскому загробному царству.
«Скворец», в отличие от многих других драм, порой погружающих зрителя в состояние депрессии, свидетельствует о жизни не меньше, чем античная по духу философия Ницше. Религия – это абсолютизация страданий, где рай лежит не здесь, а за порогом смерти.
Умный фильм Теда Мелфи заставляет задуматься о том, что, возможно, потому жизнь людей посещает смерть, забирая самых близких, чтобы человек не забывал, что жизнь прекрасна в каждом своём миге. На сопротивлении смерти, болезням, страданиям и строится жизнь. Это тоже своего рода эволюционная борьба. Не оглядываться назад, сожалея о том, что потеряно, а всегда смотреть вперёд, словно птица, летящая, расправив крылья, из невозвратного мига прошлого через настоящее к будущему.
Как уже говорилось, тема смерти ребёнка отнюдь неоригинальна. Немало можно назвать семейных драм с таким сюжетом – «Обыкновенные люди (1980), «Всё о моей матери» (1999), «Бал монстров» (2001). Однако Тед Мелфи сумел выделиться тем, что сместил регистр с тяжёлой драмы на меланхолию, а мотив потери ребёнка увязал со скворцом, атакующим главную героиню ради защиты своего потомства. Лили, мечтавшая избавиться от скворца, начинает за ним ухаживать после того, как метко бросила в него камень. Прощение своего врага ознаменовало принятие Лили жизни, как она есть.
Как говорит психиатр мужу, настанет день, когда воспоминания о дочери перестанут быть мучительными. Сложно принять смерть близкого человека, но можно и нужно жить дальше. Джек должен жить ради Лили, а она нашла свой маленький смысл жизни в ухаживании за садом, в котором живёт скворец. Именно эта маленькая птица вырвала Лили из апатии медленного угасания, пробудив эмоции к жизни – сначала раздражение от назойливости скворца, затем азарт противоборства с ним и после более сложную гамму. Ей легче стало понять своего мужа, она впервые объяснила ему, что чувствует, а он, наконец, поверил, что ещё нужен на этом свете. Смерть неизбежна, все когда-нибудь умрут. Но пока ты жив, ты должен бороться, преодолевать препятствия, так же, как всё живое на Земле, проходя сложный биологический процесс межвидовой борьбы.
«Скворец», в отличие от многих других драм, порой погружающих зрителя в состояние депрессии, свидетельствует о жизни не меньше, чем античная по духу философия Ницше. Религия – это абсолютизация страданий, где рай лежит не здесь, а за порогом смерти. На пассивной вере в сверхъестественное существо, которое своей благостью спасает человека от смерти, основаны религии. Фридрих Ницше отвергал подобное представление. Только воля к власти, не в политическом, а в метафизическом смысле, делает наше существование исполненным смысла. Борьба с обстоятельствами, преодоление трудностей даёт человеку радость бытия. Нет в жизни никаких чудес, напрасно искать божественной справедливости и задавать вопрос «почему». Нужно бороться за право жить в этом мире. И этот пафос борьбы, проходящий сквозной нитью через всё повествование, внушает веру в собственные силы.
Парадоксально, но ницшеанская любовь к жизни и эволюционная борьба за место под солнцем перекликаются и с древнехристианской притчей о Сисое Великом, жившем не в тепличных условиях православного государства, а в пустыне, где аскеза сопряжена с преодолением трудностей, где вера требует не пассивного доверия, а силы воли.
Брат сказал авве Сисою: «Авва! Что делать мне? Я пал».
Старец отвечал: «Встань».
Брат сказал: «Я встал и опять пал».
Старец отвечал: «Снова встань».
Брат: «Доколе же мне вставать и падать?»
Старец: «До кончины твоей».
