Немудрый мудрец
Мудрость (La Sapienza), 2014, Эжен Грин
Армен Абрамян рецензирует картину Эжена Грина
Компактный по метражу кинотрактат на тему взаимоотношения жизни и искусства и о благотворном взаимовлиянии искусства на жизнь. Абсолютно типичные поиски Эжена Грина. Привычно снято так, что хоть кадрируй, тиражируй и вешай в музей. Привычно актёры как бы не играют, а декларируют свои реплики с подчеркнуто безучастным видом, не допуская в интонации более одного обертона. Впечатление, будто Грин подустал за пять прошедших лет со времён своего предыдущего фильма. «Мудрость» – самая холодная и самая выхолощенная из его картин. Даже больше, чем дебютная «Ночь за ночью», где оригинальность мышления автора была скована рамками романа-первоосновы Гюстава Флобера.
Кадр из фильма “Мудрость”
В «Мудрости» две печальные истории со спасительным исходом: о супружеской паре, преодолевающей кризис отношений и о брате с сестрой, преодолевающих страх расставания и страх перед взрослением. Помогает им в спасении культура, разлитая на улицах, в храмах, да и во всей монолитной атмосфере Италии, в частности в Турине. Самостоятельная парность персонажей искусственно скрещивается сюжетным допущением, в результате которого мужчины и женщины расходятся, чтобы в финале воссоединится в изначально-двуполом комплекте, ощутив величие и любовь, сокрытую в перманентном ощущении нахождения в контексте наследуемых жизней и смены величественных врёмён. Нет, они не обретают обещанной мудрости, но осознают её недостижимость для смертного и начинают принимать и находить смысл и удовольствие в самом простом и обыденном, что составляет жизнь смертного. В этом и есть по Грину житейское, единственно имеющее значение, понимание мудрости, краеугольный камень которой – любовь, семья, деторождение, преемственность знаний, смирение перед высшим, растворение в себе подобном.
Всё бы хорошо, несмотря на тривиальность идей, которыми давно спекулирует шарлатанский масскульт. Но кино скучное и напыщенное. Ни одна работа Грина не содержала в себе столь обширной универсальности и ни одна не казалась такой вымученной и тяжеловесной. Появляясь самолично в кадре, режиссёр словно пытается тоже что-то преодолеть, как и его герои: например, вернуться в лоно собственной герметичной высокодуховной вселенной. Вселенной, отнятой мошенниками и проходимцами от циркового балагана, извративших простые истины каждодневной экзистенции. Но живая вода отравлена, и вступая на территорию живительных банальностей, попадаешь в ловушку мудрствующей снисходительности.
«Мудрость» качественно скроена и, если закрыть глаза на формалистскую стилистическую претенциозность, достаточно прозрачна и благородна по замыслу
«Мудрость» качественно скроена и, если закрыть глаза на формалистскую стилистическую претенциозность, достаточно прозрачна и благородна по замыслу. Возможно, фильм найдёт и своего благодарного широкого зрителя в будущем. Это было бы хорошо, ибо кинематограф Эжена Грина – это всегда культурный контекст и работа интеллекта. Обидно только, что фильму с названием «мудрость» мудрости-то как раз и не хватило. Но, судя по следующей работе «Сын Иосифа», режиссёр сделал верные выводы, восстановив баланс между музейным эстетством и драматургическим остроумием, вернувшись к гармоничности своих лучших произведений.
