Новое соцреалистическое
Товарищ детектив (Comrade Detective), 2017
Артур Сумароков рассказывает о сериале Риза Томаса и Алекса Танаки
Главный тренд массового кинематографа последних лет – ностальгия. Ярко выраженная, кичливая и крикливая, то ли на грани истерики, то ли фарса, то ли абсолютной серьезности, а то и все вместе взятое. Именно она, щедро присыпанная сахарной пудрой постмодернизма, воскресила на телевидении (Золотую эру которого мы сейчас наблюдаем, само собой) и “Секретные материалы”, и “Твин Пикс”, на фоне одновременного появления таких сугубо оригинальных проектов, как “Очень странные дела”, делающие жирные оммажи американской киноэстетике восьмидесятых в целом и творчеству Стивена Кинга в частности, и “Вражды” с “Американской историей преступлений” Райана Мэрфи, отсылающих вообще ко всей массовой культуре ХХ века. Где-то между этими проектами без особых усилий затесались далеко не всегда удачные адаптации под телевизионный формат по-настоящему знаменитых кинолент прошлых лет, от “Смертельного оружия” до “Изгоняющего дьявола”, от “Фарго” до “От заката до рассвета”…И это тоже тенденция, отражающая с одной стороны пресловутый кислородный голод оригинальных идей, с другой же – играющая на вышеуказанном ностальгическом нерве, когда травка была забористее, Харви Вайнштейн был ещё королем индустрии, а не её позором, и кинематограф не стеснялся быть самим собой.
Кадр из сериала “Товарищ детектив”
Настоящей белой вороной в этом дискурсе ностальгии смотрится проект Риза Томаса “Товарищ детектив” 2017 года, волей его главного автора, сценариста Алекса Танаки, оказавшийся чересчур нишевым произведением. В первую очередь потому что Риз Томас и Алекс Танака, а также примкнувший к ним Ченнинг Татум, в этом сериале обратились к эстетике соцреализма, причем соцреализма румынского разлива. В этом отношении “Товарища детектива” можно воспринимать как идейного продолжателя (но не подражателя) уже вышедших “Номера 44” Дэниела Эспиносы, “Взрывной блондинки” Дэвида Литча, “Смерти Сталина” Армандо Ианнуччи, де(ре)конструировавших сильно по-своему советское и соцреалистическое. С точки зрения сатиры ли или языка политической пропаганды, со всеми сопутствующими ей клише, органично вписывающимися в постсовременный кинотекст, густо замешанный на самоиронии и желании постичь этот социалистический морок разума.
Тем примечательнее воспринимается начало “Товарища детектива”, первый слой кинематографической реальности которого представляет собой этакое введение зрителя в суть дела, но на поверку же – это введение в заблуждение. Зрителя ртом Ченнинга Татума знакомят с историей создания в восьмидесятых годах в тоталитарной Румынии сериала “Товарищ детектив”, который, прежде чем быть представленным здесь и сейчас, попал под жернова цензуры, был спасён и отреставрирован. В сущности, эта убедительная фикция является основной дефиницией своеобразного пролога, обман зрителя как художественный приём, заданный с самого начала, принимается как данность авторского замысла. И как некий пропагандистский ход, побуждающий впоследствии рассматривать показываемый сериал как немногочисленным зрителям в зале кинотеатра, так и аудитории по ту сторону экрана, с точки зрения сомнения в той эстетски подчеркнутой мазками соцреалистического нуара и бадди-муви действительности.
Стартуя как весьма традиционный детектив, сериал Риза Томаса постепенно выруливает в сторону самой настоящей политической сатиры
Достаточно же простой сперва сюжет о поиске двумя румынскими полицейскими Грегором Ангелом и Йозефом Бачу убийц своего коллеги довольно быстро обрастает плотью прихотливого контекста, в котором смешиваются и часто друг на друга наслаиваются политические реалии Румынии начала конца эпохи Чаушеску, явные отсылки к классике восточноевропейского жанрового кино и чисто визуальное, декоративное упоение эпохой тоталитарного абсурда. Ибо стартуя как весьма традиционный детектив, сериал Риза Томаса постепенно выруливает в сторону самой настоящей политической сатиры, стирающей грани между Румынией восьмидесятых и, допустим, современными Россией или Украиной, успешно откатившихся к экономическим, политическим и социальным реалиям двадцатилетней давности. Впрочем, геополитический вектор авторов “Товарища детектива” намного шире, частный локальный исторический момент становится трамплином к более глобальным размышлениям о сути политической закулисы и разного рода неизбежных промахах большой игры. За этим толстым слоем иронии и постмодернистского контекста заметен посттравматический синдром либеральной посттрамповской Америки. И снимая о нас, нашем восточноевропейском мироощущении, Риз Томас предумышленно подразумевает США, оказавшиеся на распутье между категорической нравственностью и категорическим же отрицанием самого себя, своей истории, своей личности, своего Я на фоне бессловесного вселенского Мы.
