Искусство смерти
Соль Земли (The Salt of the Earth), 2014, Джулиано Рибейру Сальгаду, Вим Вендерс
Дмитрий Котов рецензирует “Соль земли”.
Если бы всю соль моря
Насыпать во все раны мира,
Столько бы было боли,
И на мою долю половина…
Рома ВПР.
Одно только название последнего документального фильма именитого немецкого режиссера Вима Вендерса настраивает на философски-экзистенциальный лад. Фразеологизм «соль земли», прородившийся из библейских строк, веками обрастал многообразием смысловых оттенков, лишая выражение конкретного лексического значения. Земля (та, что под ногами) – плодоносящий аккумулятор жизни, мать и кормилица любой божьей твари. Соль – незаменимая основа пищи, не только приправа, дающая еде вкус, но и лучший натуральный консервант, помогающий человеку выжить в трудных условиях, заготовляя продукты на зиму. И неслучайно слово «соль» столь созвучно с «болью», ведь Соль Земли (той, что планета) – это люди. Только человек, как порой кажется, может с легкостью давать жизнь и с такой же легкостью отнимать ее у себе подобных, обильно посыпая солью раны мира, заставляя родную планету рыдать. Соль Земли – это ее моря и океаны. Моря и океаны соленых слез, нескончаемым потоком омывающих горе ее детей.
Тематика картины, посвященной выдающемуся бразильскому фотографу Себастьяну Сальгадо, изъездившему вдоль и поперек всю ойкумену, пришлась бы впору другому немецкому кинематографисту Вернеру Херцогу, во многом зарекомендовавшему себя именно документальными съемками. Однако Вим Вендерс, автор культового «Неба над Берлином», в 2011 году рассказав тепло принятую зрителем историю танцовщицы Пины Бауш, не остановился на достигнутом и явил миру портрет человека, пропустившего через себя столько чужих страданий, что их хватило бы на сотню жизней.
“Соль Земли”, рецензия
Большая часть фильма снята в привычном для Вендерса ч/б, тем более что и сам Сальгадо уже более 40 лет в своих работах остается верен монохрому, используя все его выразительные средства максимально эффектно и эффективно. «Соль Земли» – это местами ужасающее, но притягательно красивое слайд-шоу, высвечивающее черты детального графического портрета самого фотографа, написанного уверенной режиссерской рукой мастера Вендерса. Дополнением к облику героя становятся рассказы его близких – престарелого отца, жены Лелии и сына Джулиано, который, к слову, выступил в роли сорежиссера, соавтора сценария и даже оператора. Перед нами история фотожурналиста, бок о бок с семью сестрами выросшего на скотоферме отца в бразильской глуши. История человека, который силой воли отказался от перспективной карьеры экономиста, пошел ва-банк, истратив все сбережения на фототехнику, и в начале 70-х совершил дауншифтинг во имя любимого дела. История путешественника, посетившего более 100 стран. На первый взгляд биография Сальгадо похожа на увлекательное приключение длиною в жизнь, однако его фотоработы говорят совсем о другом.
Себастьяну всегда были интересны люди. Еще в 60-х он принимал активное участие в общественно-политических движениях, а потому выбор в пользу журналистики был оправдан. Социальная направленность очень скоро стала коньком фоторепортера и предрешила тематику его проектов на долгие годы вперед. Уже в 1973 году он снимал последствия засухи в Нигере, а потом потратил восемь лет на проект «Другие Америки» (1977–1984), в ходе которого запечатлел на пленке латиноамериканские уголки Земного шара, где все еще царит красота первозданной природы, показал самобытность маленьких народов, недалеко ушедших от первобытнообщинного строя. Проект «Бразилия» (1981–1983) стал не только долгожданным возвращением на родину, но и обнажил ужасы детской смертности, которая вскоре превратилась в незримого хладнокровного спутника Сальгадо. Серия фотографий середины 80-х, посвященная событиям в саванне Сахель, была сделана на территории Эфиопии и Мали во время работы с организацией «Врачи без границ». Смиренные копты, для которых смерть стала повседневностью. Молодые люди со старческими глазами, полными страданий. Обтянутые кожей скелеты. Каждая из жертв голода благодаря Сальгадо обретает свое лицо. Клишированная фразочка «голодающие дети Африки» наливается свинцовой тяжестью и обретает свое истинное значение, визуализированная страшными кадрами не придуманной, подлинной, необъятной человеческой трагедии. Путешествуя в 90-х по горячим точкам, Сальгадо пропустил через себя боль братоубийственной войны в Югославии, а окончательно подорвал его веру в человечество немыслимый градусом своей жестокости геноцид в Руанде.
Инфернальная магия фотографий Себастьяна Сальгадо заключена в противоестественном симбиозе кровавых зверств и изящной эстетики смерти. В этой макабрической холодной красоте проглядывается определенный цинизм, но только твердая рука и трезвый ум фотографа, полностью отрешенного от осознания скорбной реальности, вольны превратить отчет репортера в произведение искусства, способное проникнуть в души людей, сжимая сердце стальными тисками правды. Правды о том, что нет на Земле хищника более злого и кровожадного, чем человек. Не может не спереть дыхание идеально подобранный ракурс, показывающий всю чистоту и невинность утопающего в белых цветах мертвого младенца с широко распахнутыми помутневшими стеклянными глазами. Не может не тронуть умело пойманное фотографом выражение лица изможденного отца с погибшим от обезвоживания сыном на руках. Не может не сковать нутро прекрасно выстроенная композиция костей и черепов, усеивающих полы полуразрушенной церкви и школьного класса.
Деликатно и тонко, не вмешиваясь в специфику и стилистику творчества своего ровесника, Вендерс рассказывает биографию человека, который прошел путь от увлеченного юноши до пожилого мудреца, потерявшего веру в людей, но обретшего надежду на будущее человечества.
И даже там, где не царила смерть, Сальгадо фиксировал тяжкий труд простых людей, что вылилось в проект «Рабочие» (1984–1986), собравший выразительные портреты советских сталелитейщиков, бангладешских судостроителей, сицилийских рыбаков. Снимая работу пожарных, съехавшихся со всего мира в Кувейт, чтобы потушить 500 горящих нефтяных вышек, Себастьян, играя со светотенью и контрастностью, превратил крупнейшую техногенную катастрофу в фантастический перформанс огня, воды и дыма. В итоге, взяв на себя роль созерцателя крушения человечества, узрев к своему 60-летию тысячи погубленных душ, Сальгадо взялся за съемки пейзажей и животных. Проект «Сотворение мира» (2004–2013) стал отдушиной для уставшего от чернухи фотографа. Но и здесь мастер не растерял своего уникального умения через объектив фотокамеры видеть душу. Причем не только человеческую. Отправившись на Галапагосы, чтобы проследить за линией эволюции и лучше понять теорию Дарвина, Сальгадо снимает игуан, морских львов и черепах, к каждому существу относясь как к равному себе, находя свое место в удивительной картине мира, которую он долгие десятилетия сам рисовал при помощи фотоаппарата.
Деликатно и тонко, не вмешиваясь в специфику и стилистику творчества своего ровесника, Вендерс рассказывает биографию человека, который прошел путь от увлеченного юноши до пожилого мудреца, потерявшего веру в людей, но обретшего надежду на будущее человечества. В какой-то момент Сальгадо превратился из наблюдателя в созидателя. Возрожденный усилиями фотографа и членов его семьи атлантический лес, насчитывающий на момент съемок фильма 2 миллиона деревьев, – памятник тому, кто постиг все ужасы войны, голода и человеческого равнодушия. И постарался сделать хоть что-то, чтобы залечить глубокие соленые раны, нанесенные матушке-Земле ее неблагодарными детьми.
