Terra incognita: “Ягода-морошка” Перси Адлона

Обжигающий холод

Артур Сумароков рассказывает о картине Перси Адлона

Перси Адлона при всём желании невозможно отнести к полноценным представителям радикального Нового немецкого кино. Он причисляется к этому течению скорее по косвенным признакам своего надрывного идеологического родства с Вимом Вендерсом, Вернером Херцогом и Райнером Вернером Фассбиндером, поскольку смыслообразующими героями всех лент Адлона являлись персонажи, оторванные от социума или находящиеся вне его базовых правил, но отнюдь не асоциальные типы и беспородные маргиналы. В отличие от героев фильмов вышеперечисленных постановщиков, герои Адлона обречены на безусловное спасение; режиссёр, заявивший о себе в год падения Берлинской стены переносил на своих героев своё внутреннее ощущение нового начала.

Поэтический киноязык Адлона, сильнее всего проявившийся в самой известной его ленте “Проездом из Розенхайма” 1987 года, в картине “Ягода-морошка” рифмуется с внутренним состоянием тотального беспамятства главной героини, назвавшейся по городу в Аляске, куда она прибыла, – Коцебуе. Но за стёртыми границами личной и личностной идентификации Коцебуе таится человек, который тщится понять себя и найти своё место хоть где-нибудь. Оператор Ньютон Томас Сигел подает зрителю морозную пустыню Аляски с беспристрастной, мертвенной отчуждённостью. Это просто место на карте мира, маленький город, запертый в ледяные оковы в течение сотни дней кряду.

Кадр из фильма “Ягода-морошка” Перси Адлона

Глаза оператора становятся глазами главной героини, для которой вся жизнь это исключительно поиск: себя, своих родителей, кого-то по-настоящему близкого. И камера начинает гораздо теплее воспринимать окружающую действительность лишь тогда, когда в жизни Коцебуе появится немолодая уже, но по-прежнему источающая сексуальную привлекательность библиотекарь Розвита, память которой не может избавиться от веса невыносимого исторического опыта, когда ещё ФРГ и ГДР не были единым целым. Девушка без памяти и женщина, словно наказанная цепкой памятью… Через образы этих двух героинь, живущих к тому же вне своей исторической родины, Адлон размышляет о двух разных путях, которые выбрало немецкое общество после объединения. Это и путь жизни заново, без жутких, бередящих душу воспоминаний; и путь постоянного, нарочитого, не отпускающего ни на миг самобичевания. И если Розвита персонифицирует в себе второе, то Коцебуе лишь пытается понять кто она, восстановив свой настоящий образ.

Вместе с тем, героини нужны друг другу. Адлон, самый женский режиссёр Нового немецкого кино, сцепляет “Проездом из Розенхайма” с “Ягодой-морошкой” темой утраты одиночества и обретения любви. Пол, образование, даже внешность кажутся чем-то совершенно наносным, тем, что лишь утяжеляет понимание людьми себя и других. Режиссёр тонко показывает зарождение однополой любви у героинь, которые долгое время были лишены возможности преодолеть это безумное ощущение опустошения и ненужности. При этом постановщик расставляет внутри ленты драматические акценты так, что не возникает ощущения внутренней перегруженности, излишней сентиментальности или маньеристской вычурности. И финал фильма саму историю главной героини – Коцебуе – не завершает, отыгрывая её, впрочем, на мажорных тонах. Ибо случилось новое рождение. Человек открыт миру. Над ледяным мороком раскрыло свои объятия солнце, но вкус ягод морошки по-прежнему отдаёт горько-кислым.