Наш человек в Венеции – Антон Фомочкин – продолжает рассказывать о старейшем киносмотре мира. В новом выпуске фестивальных дневников: “Возвращаясь домой”, “Вишневая улица, дом 7” и “Жить”
Возвращаясь домой
Нильс Шнайдер – главный экранный абьюзер в современном французском кино (от Ксавье Долана до Наоми Мерлан и Вирджини Эфира – дважды), на этот раз подвергается страданиям сам. Он играет мужчину, возвращающегося на родную деревенскую землю из Монреаля, где дела идут вполне благополучно. Хорошего в этом месте болезненного золотого света довольно мало. Конфликт с отцом длится еще со времен побега из отчего дома, самочувствие матери как раз и заставило приехать, родной брат оставил вдовой девушку (Адель Экзаркопулос) с маленьким сыном на руках. Заботой о них и придется заняться, а там и сердце предательски станет дергаться в груди.
Revenir – почти что малая форма, рассказ о том, что родные просторы останутся таковыми навсегда. Мысль очевидная. Идет час пятнадцать. За это время происходит немного, а что случается, можно пересказать за пару минут. Но есть в этом лазурном фильме что-то притягивающее – при всем его куцем драматургическом наполнении и банальнейшем посыле. Герои практически не говорят, погруженные как в бытовые проблемы, так и в общую депрессию из-за нависающих обстоятельств: продали корову, сводят концы с концами. Зато не молчит мальчишка, который в силу возраста лишен горы забот за плечами и эмоции способен выражать открыто. Он и станет проводником для слов взрослых. Его заслуга, что все станут чуточку лучше, худо-бедно сплотятся и вообще. Сосредоточение эмоциональных моментов превалирует над буднями, посвященными быту, будь то секс на земле или проезд на мотоцикле по чистому полю. Для завершения лета самое то.
Вишневая улица, дом 7
Если задать в гугле запрос «Йонфань» первое определение будет: «Гонконгский гламурный режиссер». Лучше и не скажешь. «Черри Лейн» – пока что чемпион по побегам из зала, начиная с первых минут. Это анимационный фильм, о визуальном своеобразии которого лучше всего расскажет трейлер.
Йонфань отчаянно смакует мужское тело. За первые десять минут особое внимание будет уделено мускулам главного героя – как в одежде, так и без нее (камера будет плавно объезжать его тело в душе). Женские персонажи молодого парня либо сразу властно поглаживают, либо думают о том, как замечательно все-таки он сложен, о чем не устает сообщать закадровый голос. Еще Йонфань любит шелка, растения, и классическую литературу, в общем, все прелести жизни. По истечению первого часа начнется минутка хентая. Понятно, что это многообразие вкупе с разговорами о Прусте и Толстом завлекут и даже доставят кому-то удовольствие. А исторический контекст (дело происходит в 60-х) значим для уже пожилого автора, который трепетно обращается к эпохе юности. Но столь диссонирующее соотношение пестрых вещей в его художественных фильмах смотрелось вычурно, а от замедленной рисовки в «Черри Лейн» (коты не прыгают, а плавно летят к земле) начинаешь планомерно сводить с ума. Режиссер упивается второстепенными разговорами и мелочами, лирикой и авторскими отступлениями но, по традиции своих работ, к сути так и не приходит, предпочитая поговорить про раскрашенные бутоны (один из его прошлых фильмов как раз так и назывался).
Жить
Рассеянная хореограф и неудавшийся журналист живут не слишком дружной семьей. У дочери проблемы с легкими, за дом накопились долги в несколько месяцев. Все проблемы в таких историях рассеиваются с появлением Мисс Совершенство, что сплотит родных, поможет девочке купировать приступы и просто наведет порядок. Но молодая религиозная ирландка, присматривающая за ребенком и совершенствующая свой итальянский, усугубит решительно все.
Некогда Франческа Арчибульджи была перспективным фестивальным автором и начни она сейчас, в эпоху повышенного пиетета к режиссерам-женщинам, ее карьера сложилась бы иначе (скорее всего). В последние годы она застряла в гетто итальянского драматического мейнстрима, препарируя кланы в самых разных конфигурациях: то несчастливы родители, то отец-одиночка не ладит с сыном. В ее экспрессивных работах какие-то совсем незначительные моменты разбавляют ключевые эпизоды, и большое внимание уделяется зарисовкам, которые не несут никакой нагрузки. Сама картина в целом получается абсолютно необязательной, но веселящей итальянского зрителя внутренними остротами, которые будут малопонятны иностранцам. Узнавание происходит на бытовых моментах. Все драматические зацепки, которые обязательно стали бы движущей силой конфликта героев, на любом другом языке просто растворяются. К примеру, причесанный и облагороженный Марчелло Фонте из «Догмена» играет наблюдательного мужчину, изучающего соседей, как своего хомячка в клетке. В его уста будут вложены ключевые слова, подытоживающие прошедшее. Но это все, больше он ни за что не отвечает: ни за мелодраму, ни за триллер, ни за комедию. Такое оно – кино Франчески Арчибульджи. С саморазрешающимися проблемами: просто пожить немного, переждать и пройдет.
