Бред временных лет
Викинг, 2016, Андрей Кравчук
Игорь Нестеров о князе Владимире, «Викинге» и древнерусской тоске
Давным-давно новгородский феодал норманнских корней публично изнасиловал невесту на потеху дружине, растерзал её родителей, убил своего старшего брата ради престола, сделал Киев центром кровавого культа во славу Перуна, затем раскаялся, крестился и превратил Русь языческую в Русь православную. Житие равноапостольного князя Владимира подобно румбе доктора Джекила с мистером Хайдом и оттого для экранизации довольно затруднительно. Показать противоречивую природу власти, взяв за основу спорную биографию правителя, удалось разве что Сергею Эйзенштейну в дилогии «Иван Грозный». Да и то вторая часть его эпопеи пролежала на полке около 10 лет из-за расхождений с линией коммунистической партии.
Вероятно, поэтому фильм о деяниях святого князя до сих пор не появлялся в нашем прокате. Приступив к съёмкам картины о крестителе Древнерусского государства, режиссёр Андрей Кравчук с продюсерами Анатолием Максимовым и Константином Эрнстом, оказались в положении витязя на распутье. Расскажешь о Владимире Злобном – зрителей распугаешь, поведаешь о Владимире Добром – критиков разозлишь, скрестишь двух в одном – рискуешь превратить драму в фарс. Создатели «Викинга» пошли по третьему пути. И успехом это не увенчалось. Впрочем, провалом тоже, ибо кассовые сборы снова показали: реклама Первого канала способна творить чудеса и заставить российского зрителя смотреть всё, что угодно. Даже небрежную профанацию, замаскированную под главное кино года.
“Викинг”, рецензия
Сразу бросается в глаза, что «Викинг» брезгает даже минимальной исторической точностью и игнорирует информацию из общедоступных источников. Взять хотя бы название, которое отсылает к скандинавским, а вовсе не к славянским хроникам, притом, что, казалось бы, есть подходящее слово из Несторовой летописи – «варяг». Вид одежд и доспехов заставляет плакать, вид мечей и топоров ратников – рыдать, печенеги мало чем отличаются от членов банды Абдулы из «Белого солнца пустыни», а мать городов русских – от убогого сарая, наспех сколоченного хмельным зодчим. Впрочем, отсутствие какой бы то ни было внешней аутентичности – самая меньшая из проблем фильма, да и, как сказал главный кинозритель страны и тёзка главного героя: «это же не документальное, это художественное произведение, поэтому уверен, что такие вещи нужны».
Очевидно, что Русь десятого века – заповедная терра инкогнита. Здесь быль помножена на небыль, а единичные факты давно обросли сотнями легенд, и первые почти неотделимы от вторых. Поэтому историческому фэнтэзи (а любой исторический фильм целиком или почти целиком фэнтэзиен) о первой усобице Рюриковичей и крещении восточных славян вовсе не обязательно дотошно следовать летописному канону: выдавливать из актёров «паки» и «иже херувимов», переносить на экран каждую литеру пергамента или копировать облик полубылинных персонажей. В конце концов, всеми любимый «Гладиатор» – кошмар для эксперта по античному Риму, а эталонное «Храброе сердце» – красная тряпка для специалиста по шотландскому средневековью. Однако дело не в том, что авторы «Викинга» решили сочинить зрелищную байку по преданиям старины глубокой, дело – в полном отсутствии зрелищности.
Вызывает удивление (хотя этим уже не удивишь), что при всём размахе постановки нет ни размаха драматургического, ни размаха игрового. Органичный в «Легенде № 17» и «Экипаже» Данила Козловский на этот раз демонстрирует нечто среднее между зрелым Джоном Сноу и молодым Никитой Джигурдой. Возможно, виной тому – сценарная халатность, возможно – нелепый накладной нос, хотя, скорее всего, загвоздка в том, что Козловский – актёр антуражный, а не типажный. «Гладиатор» мог похвастаться харизматичным Расселом Кроу, а «Храброе сердце» – фактурным Мэлом Гибсоном. Несмотря на то, что камера кружит вокруг князя Владимира, как свихнувшийся беспилотник, звёздный актёр не способен надолго приковать к себе зрительское внимание, пробудить сопереживание и вселить веру в этот плоский мирок.
Приступив к съёмкам картины о крестителе Древнерусского государства, режиссёр Андрей Кравчук с продюсерами Анатолием Максимовым и Константином Эрнстом, оказались в положении витязя на распутье. Расскажешь о Владимире Злобном – зрителей распугаешь, поведаешь о Владимире Добром – критиков разозлишь, скрестишь двух в одном – рискуешь превратить драму в фарс. Создатели «Викинга» пошли по третьему пути
Масло в огонь подливают подражательный и монотонный саундтрек от продюсера «Фабрики звёзд» Игоря Матвиенко, грубый монтаж и беспорядочный сюжет, который запутает любого, кто не знаком с историей Древней Руси. Забавно, что естественными в фильме смотрятся лишь образы язычников: Рогнеды, жены Владимира, в исполнении белорусской актрисы – Александры Бортич; Волхва, воплощённого демоническим Антоном Адасинским; и Свенельда, коварного сподвижника князя, в роли которого снялся многоликий Максим Суханов. Хотя фильм явно задумывался, как ода православной победе над кровожадностью и безбожием, все первые древнерусские христиане, включая самого Владимира, на фоне витальных и воинственных идолопоклонников выглядят сонными, скучными и безжизненными.
Вот и выходит, что масштабный и затратный проект о русском князе-апостоле получился этаким замком из песка, точнее говоря из грязи. Издали, вроде бы, ничего, а присмотришься – хочется развидеть. И в этом по существу ключевая проблема не только современного отечественного кино, но и современной отечественной культуры. Лихорадочно пытаясь затянуть потуже национальные скрепы, чиновники-идеологи, поэты-песенники, музыканты-попсовики, кинематографисты-бесогоны раз за разом множат стопки ксерокопий, где груды пафоса и глянца беспомощно тонут в древнерусской тоске, не оставляя ни следа в коллективной памяти. Поэтому когда глядишь на бронзового князя Владимира возле Кремля и на него же с новогоднего экрана, то возникает дилемма: то ли нас всё сильнее затягивает в великую глушь, то ли имеет место приступ тяжёлого исторического бреда. Разница в том, что бред – быстротечен и излечим, а глушь – это надолго.
