Ух ты, говорящая рыба
Водоворот (Maelström), 2000, Дени Вильнев
Антон Фомочкин о “Водовороте” Дени Вильнева
Прокуренным, скрипящим голосом рожденная из первоначальной магмы в момент сотворения мира рыба декламирует свою мрачную сказку про невыносимую легкость бытия. Где девушка, погруженная в синеву обыденности, выдержала испытание судьбой, которое сама и придумала. Мораль сей басни не менялась пару тысяч лет, но назойливый палач рыбьих душ размахивает кухонным ножом с азартом, говорящие головы выловленных на музыку Грига водных позвоночных летят в корзину, ответить на ключевой вопрос бесконечности никак не удается и начинаются титры. Не обвинять норвежских рыболовов в халатности с мудростью веков просил сам режиссер, остается лишь прослушать притчу заново, представить в декорациях нового времени и ждать у моря погоды. Определяющей силой здесь обозначен устоявшийся в головах с приставкой «ирония» фатум, усмешка на самом деле злая. Непротивление – очевидный принцип жития; настигнет – не настигнет, будь что будет. Все это нити, за которые невозможно не зацепиться, пройдя пару метров, – связь абстрактная, протянутая на сотни километров, но тем веселее выглядят последствия.
“Водоворот”, рецензия
Филигранно выдержанная цветовая гамма холодного ультрамарина, окрашивающая интерьеры душных жилых европейских помещений, ландшафт прибрежного города и действительность, работает на усиление метафорического единения главной героини с водой. Это возвращение к истокам, первородному, при растворении в котором теряешь ощущение пространства и времени. У Вильнева в кадре работают две стихии, первая – обозначена выше, вторая – парадоксально не противопоставляемая ей – огонь, определенный этап, фигурирующий как кремация, так или иначе ведущий к предыдущему. Цикличность, задорно задаваемая возникающим по ту сторону экрана азнавуровским напевом «Эх раз, еще раз, еще много, много раз», играет на важные внутри истории элементы, но уходит корнями в глобальное, подмигивая образу вечного рассказчика. Ибо не только убийства происходят вновь и вновь, но и запыхавшийся от нахлынувшего импульса – бежать и остановить – влюбленный индивид добьется желаемого, чем заслужит прощение, вознесение, хеппи энд. Или нет.
Филигранно выдержанная цветовая гамма холодного ультрамарина, окрашивающая интерьеры душных жилых европейских помещений, ландшафт прибрежного города и действительность, работает на усиление метафорического единения главной героини с водой
Случайный прохожий выступает как советник, отвечая не за совесть, а за простое человеческое, вариативно опираясь то на степенность и инстинкт самосохранения, то на пресловутое течение, которое впоследствии само приносит неземную удачу. Красота мига наступившего и минувшего постановщиком смягчает любой низменный, пошлый или мерзкий эпизод существования. Плевать на метафизику, покуда есть установка к покою, хоть на корабле в бескрайние льды, хоть в пучину морскую. Разлетаются искры, наточены ножи. Не нужно сопротивляться водовороту событий. Не примет океан – значит, тот самый час не пробил. Пусть вывернет наизнанку, чувства, эмоции, заплесневелые повествовательные приемы. Да, миг нынешний непредсказуем и влечет за собой нагромождение других, но рыба знает, рыба помнит, и годы не изменят ничего. Правда выскочит наружу и заставит судорожно ловить H2O ртом, потому что до смирения всегда идет истерика, а цепь кармического «кто убил, убиен будет», способна прерваться лишь чувством побеждающим месть. Есть фабула, но обрамляющие обстоятельства всегда универсальны.
Благоустроенный город как Марианская впадина, что сужается с каждой секундой существования, сдавливая ребра и не позволяя дышать. Депрессия, накрывшая пуховым одеялом, нивелирует всю радость, что была когда-то, а может то была ее тень и суета с рождения тянула в мрачные, затхлые пространства. Вокруг привыкшие к дискомфорту обыденного люди, говорят про аборты, задают меркантильные вопросы и чураются отлитых в золоте и выбитых на границе общепринятых устоев. То не давшие крен под давлением цивилизации пришедшей с высокими стеклянными офисами принципы, просто индивидуальный выбор, система ценностей, заменившая каноничный христианский набор досок простым и понятным let it be. Ведь и полярная ночь когда-нибудь закончится, пробьется луч света, и царство тьмы канет в небытие до следующей осени в головах.
