Девушка, которая застряла во временной петле
Юлия Тарасенко дебютирует на Postcriticism с обзором драматического сериала от Netflix
Жила-была одна девочка, и однажды тёмной-тёмной ночью ей исполнилось 36. Наташа Лионн сняла экзистенциальную трагикомедию о самой себе, в которой отправилась на поиски кота, много раз умерла, но в итоге обрела себя.
Наде 36, и это вечеринка в честь её дня рождения. Вполне себе хипстерская: огромный лофт в Ист-Виллидж, творческая тусовка, музыка, лёгкие наркотики. У Нади копна рыжих кудрей, что делает её похожей на героиню «Храброй сердцем» (а для российских зрителей, конечно, на Аллу Пугачёву), и мрачное чувство юмора. Она – айтишник на фрилансе, курит по две пачки в день, носит на шее золотую монету в память о переживших Холокост предках и любимой, но психически неуравновешенной матери. В её «холостяцкой» квартире временами появляется кот Омлет, а на стене висит постер с пророческой фразой Life is a killer.
На десятой минуте экранного времени Надя умрёт. И снова окажется на своей вечеринке. А потом умрёт опять. И опять.
Кадр из сериала “Жизнь матрешки”
Собственно, из этого: нелепых смертей, бесконечных реинкарнаций в ванной комнате и попыток найти выход из временной петли (а заодно – сбежавшего кота) – и состоят восемь серий «Матрёшки». Одну за другой Надя отметает версии, как в детской игре «холодно-горячо». Всё дело – в косяке с кокаином? Здание, в котором прежде была религиозна школа, мстит за непочтение и вакханалии? Происходящее – что-то вроде «Игры», а она сама – Майкл Дуглас? Смерти – а уже в конце третьей серии героиня поймёт, что застряла в «чистилище» не одна – лишь баг, который можно устранить? Всему виной «очень сильное гравитационное поле, которое обладает разумом и теперь намеренно издевается»?
Проверять гипотезы и выдвигать новые Наде помогают окружающие: излишне правильный товарищ по несчастью Алан, бывший любовник Джон с глазами побитой собаки, психотерапевт Рут, когда-то заменившая Наде мать, лавочник Ферран, бездомный по прозвищу Конь – то ли просто нью-йоркский бродяга, то ли проводник между мирами.
Казалось бы, сама идея уже четверть века как не нова («День сурка» вышел на экраны ещё в 1993 году), но «Матрёшка» – не старая сказка на новый лад. Полтора часа не превратить в четыре, просто нашпиговав сюжет «пасхалками» и культурными отсылками. По тону и совокупности смыслов новинка Netflix ближе к инфернальной «Тьме», а между Филом, героем Билла Мюррея, и Надей есть ключевое отличие: он, устав от заточения в «петле», пытается покончить жизнь самоубийством, она – не оставляет попыток разомкнуть закольцованное время.
Оторваться от бенефиса Нади – Наташи Лионн – совершенно невозможно, неважно, нравится она вам или нет. А это именно что бенефис: повествование построено вокруг главной героини и её истории. В её основу легла биография самой Наташи: бабушка и дедушка, пережившие Холокост, религиозная иудейская школа, проблемы с алкоголем, близкое к смерти состояние – всё это было. Было, но осталось в прошлом – так же, как фильмы «Американский пирог» и «Неисправимые». Актриса повзрослела и теперь совместно с комедианткой Эми Полер и сценаристкой Лесли Хэдланд рассказывает историю, основанную отчасти на своём опыте, отчасти – на том, что приходится переживать если не всем, то многим из нас.
Казалось бы, сама идея уже четверть века как не нова («День сурка» вышел на экраны ещё в 1993 году), но «Матрёшка» – не старая сказка на новый лад. Полтора часа не превратить в четыре, просто нашпиговав сюжет «пасхалками» и культурными отсылками
Яркая представительница касты «сильных и независимых», её героиня Надя до ужаса боится привязанностей («Наши жизни зависят друг от друга, и это навсегда? Это мой самый страшный кошмар!») и рвёт отношения, стоит им стать по-настоящему близкими. Её мать не дожила до 36, и Надя становится заложницей того, что в психологии называют «синдромом годовщины». Происходящее вообще очень напоминает работу с психотерапевтом: с каждым новым сеансом – смертью или «циклом» – Надя погружается всё глубже в себя, открывая новую «матрёшку» и разбираясь с очередной травмой. И чем глубже она ныряет, тем сильнее проявляется тёмная сторона. За тягой к независимости, сарказмом и желчностью обнаруживается жутчайшее чувство вины. Накопленные в последней, самой маленькой «куколке» эмоции прорываются наружу. Это больно – но иначе не проработать главную детскую травму.
Параллельно со внутренней трансформацией меняется и тональность картины: шуток и друзей всё меньше, психоделический накал всё выше, на смену тёплому рыжему свету фонарей, рифмующемуся с цветом Надиных волос, приходят холод и пустота. Предпоследняя серия и вовсе приобретает черты не экзистенциальной трагикомедии, а хоррора, почти сводя на нет терапевтический эффект. Но – «самый тёмный час перед рассветом», а значит, в конце концов Надя извлечёт последние осколки зеркала из кудрей (и собственного сердца) и найдёт ответы. Она больше не одна, а значит, бесконечный вечер уже не так страшен.
