/, Колонки, Рецензии/Голос Скандинавии: “Аниара” Пеллы Когерман и Хюго Лиа

Голос Скандинавии: “Аниара” Пеллы Когерман и Хюго Лиа

«Нос корабля нацелился на Лиру, и направленье изменить нельзя»

Аниара (Aniara), 2018, Пелла Когерман и Хюго Лиа

Дмитрий Котов — об экранизации космической поэмы Харри Мартинсона

Свою космическую антиутопию швед Харри Мартинсон написал в 1956 году, вдохновленный первым испытанием водородной бомбы Советским Союзом. Времена, когда футуристические грезы о далеких галактиках были столь же востребованы, сколь актуальны были тревожные рассуждения о судьбах человечества, вскрытые острыми штыками Второй мировой войны и подсвеченные красным фонарем окрепшего социализма. Произведение Мартинсона в числе других похожих выделяет необычная форма — форма стихотворного эпоса, состоящего из 103 песен. Излюбленные темы Кларка, Азимова и Лема переданы языком, близким слогу Гомера и «Калевалы», что само по себе заслуживает внимания. Поэма, переведенная на несколько языков, включая русский, была экранизирована в 2018 году почти не известными режиссерами Пеллой Коргеман и Хьюго Лиа в качестве современной хайтек-космодрамы наподобие «Пассажиров» Мортена Тильдума.

После череды военных конфликтов с применением ядерного оружия земляне сделали родную планету непригодной для жизни, превратив леса, поля и города в припорошенный пеплом радиоактивный ад. Выжившая часть человечества партиями эвакуируется на Марс: высокотехнологичный космический лайнер «Аниара» — один из тех, что совершают регулярные рейсы. Три недели полета в одну сторону скрашены самыми комфортными условиями для сотен пассажиров, заряженных планами на новую счастливую жизнь. В центре повествования — член команды корабля, молодая женщина Эмар, занимающая должность мимароба — служителя наделенного искусственным интеллектом суперкомпьютера Мимы. Воздействием визуальных образов Мима помогает пассажирам залечить душевные раны, возвращая их мысли к счастливым воспоминаниям мирного времени.

Подпитанные сладкими надеждами на будущее, переселенцы редко нуждаются в серьезной терапевтической помощи, поэтому зал Мимы регулярно пустует, а Эмар не нагружена работой. Однако ситуация меняется, когда столкновение с космическим мусором заставляет экипаж пойти на крайние меры — сбросить все топливо ради спасения людей. «Аниара» сбивается с курса и не имеет возможности повернуть назад, улетая все дальше и дальше в безвестную тьму Вселенной. Очень скоро становится очевидным, что шансы на спасение ничтожно малы. Название звездолета восходит к греческому «аниарос» («тягостный, печальный»), а жанр антиутопии не предполагает хэппи-энда, поэтому даже и дергаться на эту тему дорогому зрителю не стоит, вздыхая над тем, как с каждым годом полета обрываются жизни, ломаются судьбы и сгорают в агонии души узников «Аниары».

Кадр из фильма “Аниара”

Современная экранизация классики не избежала удара нездоровой толерантностью и перевернутыми гендерными ролями. В шведском языке нет родовых окончаний глаголов, поэтому поэма, написанная от первого лица, по умолчанию воспринимается рассказом мужчины технической профессии, за долгие годы путешествия воспылавшего определенными чувствами как минимум к двум женщинам. Однако прямым текстом половые признаки лирического героя Мартинсон нигде не описывал, что дало хитрым адаптаторам-конъюнктурщикам возможность сделать мимароба не только барышней, но еще и лесбиянкой. Зато танцовщица-йургиня Дейзи из поэмы Мартинсона в фильме обернулась манерным юношей. Впрочем, стоит признать, что на глубинные смыслы эти метаморфозы не влияют практически никак. Чего не скажешь о переработке иных сюжетных линий и изгибов.

Мима — олицетворение культурного наследия человечества, его исторической памяти и моральных ценностей. Не просто суперкомпьютер, а разумное, практически живое существо, наделенное чувствами и подобное божеству. В поэме она убивает себя, не в силах выдержать боли после разрушения земного мегаполиса Дорисбурга и навсегда потеряв веру в людей. Последующее поведение обитателей «Аниары» лишь подчеркивает их слабости, страхи, злобу, зависть, властолюбие, эгоизм, отчаяние и все другое, что (по мнению Мимы и, как можно предположить, самого автора) делает человечество заслуживающим своей кары. В фильме причинно-следственные связи событий и мотивации героев менее очевидны. Религиозные культы, возникающие в обществе после смерти Мимы, в киноленте отражены лишь разговорами о ее канонизации, странными дискотеками и оргией обнаженных девушек, подразумевающей весьма поверхностный ритуал плодородия. Хотя в литературном первоисточнике жрицы культа секса были яркими личностями, взаимодействующими и соперничающими друг с другом, тем самым символизируя как моральное разложение общества, ставящего плотские потребности выше духовных, так и неизбежные внутренние противоречия заблудших душ. Каждое из центральных действующих лиц в поэме имеет свое аллегорическое значение, будь то капитан Шефоне — персонификация диктатуры, лицемерия и бессердечия — или женщина-пилот Изагель — олицетворение здравомыслия и целеустремленности в поиске истины. Герои фильма не настолько громко заявляют о своих характерах и своем подлинном естестве, они проще и человечнее, а потому кажутся более вялыми, нечеткими и невнятными, чем герои эпоса Мартинсона, наделенные почти античной выразительностью. С другой стороны, режиссеры (они же сценаристы) придумали «детскую» линию, работающую на контекст важности, но бесперспективности продолжения рода человеческого, что можно назвать лучшей находкой в ряду сюжетных нововведений. Также весьма успешно была модернизирована концепция Мимы, воплощенной гипнотически переливающейся разными красками потолочной субстанцией — генератором иллюзий, ложась на пол под которым, человек галлюцинирует прекрасными видениями прошлого.

Экранизация старается сохранить весь символизм, философию и притчевую наполненность оригинального произведения, кое-где даже через изящные визуально-технические решения, но послевкусие все равно отдает чем-то пресным, сырым и удручающе депрессивным

Пожалуй, самый драматичный и вызывающий эмпатию персонаж — слепая прорицательница, чудом пережившая огненный апокалипсис и ставшая певицей на «Аниаре», образ жертвенности и смирения, удостоилась в киноверсии лишь нескольких секунд в самом конце. Гораздо лучше ее трагическую историю передает песня Så vände vinden Хелен Хьёхольм, вошедшая в альбом Aniara мультиинструменталиста-«электронщика» Kleerup в 2012 году, за несколько лет до выхода фильма. Прекрасное исполнение текста песни 49, повествующей о незрячей страдалице из страны Ринд, кожей ощутившей перемену ветра, черный жар и вездесущую смерть, способно тронуть даже без знания шведского. К сожалению, любопытные композиции с этого альбома, вдохновленного стихами Мартинсона, не вошли в саундтрек «Аниары» Коргеман и Лиа, а использованная ими музыка хоть и гармонирует с картинкой, но ничем не запоминается и к катарсису не побуждает.

Актерский состав можно назвать очень скромным даже по меркам Скандинавии: в звездном киноэпосе нет ни одной кинозвезды. Впрочем, среди «ноунеймов» попадаются крайне неплохие типажи, включая исполнительницу главной роли Эмили Йонссон, талантливо отыгравшую все страхи, радости и страдания мимароба, познавшего жизнь от опалы до фанфар, от счастья взаимной любви до горечи утраты.

«Аниара» не похожа на зрелищный блокбастер. Здесь есть сносная компьютерная графика, но создатели делали ставку явно на что-то другое. Очевидно, что при переводе с языка поэзии на язык кинематографа, тем более с поправкой на разницу более чем в 60 лет, не растерять часть смыслов, настроений и деталей атмосферы было задачей невыполнимой. Экранизация старается сохранить весь символизм, философию и притчевую наполненность оригинального произведения, кое-где даже через изящные визуально-технические решения, но послевкусие все равно отдает чем-то пресным, сырым и удручающе депрессивным. Присущая скандинавскому кино сдержанность, наложенная на мрачную структуру антиутопии, нагружает зрителя унынием и обреченностью с краткими перерывами на мистическую обнаженку. Не покидает ощущение статичности, срифмованное с замершими навек двигателями «Аниары», черным саркофагом рассекающей космическое небытие в безвременном дрейфе к созвездию Лиры.

Критиканство
Хронология: 2010-е 2018 | | География: Европа Скандинавия
Автор: |2020-01-20T10:49:14+03:0022 Январь, 2020, 11:38|Рубрики: Голос Скандинавии, Колонки, Рецензии|Теги: , |
Дмитрий Котов
Коренной москвич. Искусствовед, специалист по архитектуре. Автор видеоблога о достопримечательностях Москвы и не только. Между делом — суровый Grammar Nazi. Из всех дам более всего уважает Кровавую Мэри, на остальных смотрит ласковым взглядом Ганнибала Лектера. Обворожён короткометражной анимацией и чернушным российским артхаусом, как кот сметаной. С многолетней депрессией борется путем вдумчивого просмотра кино с родины фьордов и Карлсона
Сайт использует куки и сторонние сервисы. Если вы продолжите чтение, мы будем считать, что вас это устраивает Ok