Город не с богом
Бакурау (Bacurau), 2019, Жулиано Дорнель, Клебер Мендонса Фильо
Артур Сумароков – о фильме Жулиано Дорнеля и Клебера Мендонсы Фильо
Бывших кинокритиков не бывает. Профессиональная травма чрезмерной насмотренности порой бывает столь сильна, что, при переходе в иной медиум искусства или сферу деятельности, нет-нет, да и прорывается сквозь ткань кино то самодовольный снобизм, смешанный с вечной и неу(ё)мной дидактикой, то наоборот тяга к постоянному, какому-то безумно анархистскому желанию деконструкции всех и вся, не всегда оправданная. Доказано и опытным путём проверено на Годаре, Ромере, Поле Шредере и Волобуеве.
Кадр из фильма “Бакурау”
В своем третьем полном метре “Бакурау”, снятом в сотрудничестве с Жулиано Дорнелем, бывший бразильский кинокритик Клебер Мендонса Фильо заходит на территорию парасинема, на которой даже в Бразилии негде было яблоку упасть ещё со времен покойного великого Жозе Можика Маринша. Не чужды были использовать синтаксис эксплуатационного кино и Глаубер Роша с Эктором Бабенко в своих сложноподчиненных фильмах, а Фильо в свою очередь с самого начала своей режиссерской карьеры пытается нащупать нечто объединяющее трансгрессивные практики Маринша и экзистенциальную созерцательность Роша. Выходит у него по-разному, и “Бакурау” тому яркий пример.
Как известно, традиции бразильского эксплуатационного кино сильны до сих пор, к счастью, и, хоть канули в лету многочисленные семидесятнические порношаншады, кино класса В и С в Бразилии живо представлено именами таких деятелей как Петтер Байерштоф, Гурчиус Гевднер, Родриго Арагао, Жоэль Гаэтано. И в “Бакурау” Фильо и Дорнель большей частью препарируют живую плоть кинематографа своих коллег, не забывая о любовании красочной экспортной фактурой вымышленного маленького бразильского поселения Бакурау, где и происходит все основное действие этой насыщенной, местами до одури кэмповой картины, которая даже не пытается втиснуться всей своей жизнерадостной жовиальностью в какой-то существующий жанр. Новый жанр, впрочем, Дорнель с Фильо, судя по всему, придумывать не спешат тоже, и тем очевиднее становится, что “Бакурау” совершенно не стоит воспринимать чересчур серьёзно. Ей богу, тут точно не по этому адресу, даром что Фильо вписал себя в категорию auteurs своим “Водолеем”, откуда в “Бакурау”, к примеру, перекочевала Соня Брага, буквально рвущая каждый кадр своим присутствием.
Бакурау – маленький городок на одну улицу. Бакурау невозможно найти на карте, он всамделишний город, которого нет. Бакурау, в конце концов, это квинтэссенция любой провинции, куда, при наличии определённых стараний, можно попасть, однако вот выбраться оттуда будет не то что сложно, часто – невозможно. Бакурау в тебе и во мне, здесь все просто и знакомо. В Бакурау легко увидеть очертания Ильеуса из книг “цикла какао” Жоржи Амаду, тем более что сюжет картины едва ли случайно рифмуется с узловым конфликтом этапного романа Амаду “Бескрайние земли” – извечное цивилизационное противостояние тех, у кого есть буквально всё (власть, деньги, ресурсы) с теми, у кого нет ничего или некий минимум, необходимый для выживания, но не более. Впрочем, то что у Жоржи Амаду подавалось на серьёзных щах, в фильме густо смешивается с запредельным абсурдом, переходящим моментами в хаотичную глупость.
Традиции бразильского эксплуатационного кино сильны до сих пор. В “Бакурау” Фильо и Дорнель большей частью препарируют живую плоть кинематографа своих коллег, не забывая о любовании красочной экспортной фактурой вымышленного маленького бразильского поселения
И эта намеренная авторская интонация к тотальной, чудовищной от сцены к сцене, маргинализации собственного лоскутного кинотекста выглядит, как ни странно, адекватным внекиношной действительности политическим жестом, который и не мог быть никак иначе выражен. “Бакурау” снимался в регионе O Povoado de Barra, с плохими дорогами и практически нулевой медицинской инфраструктурой. Бедность в Барре достигла таких масштабов, что впору скоро будет говорить об исчезновении с карты кучи маленьких поселений региона, в которых жителей рано или поздно можно будет пересчитать по пальцам одной руки. В Барре, как в микрокосме, отразились все проблемы пришедшего к власти Жаиру Болсонару, и, естественно, никакого внятного их решения не то что не предполагается; речь идёт об их постоянном усугублении. Деградация не как временный период, а как объективная стабильность, которая лишь на первых порах воспринимается как что-то ненормальное, девиантное. Символично, что “Бакурау” начинается со смерти старейшины города Кармелиты. Её кончина запускает медленный процесс угасания города, который оказывается незащищенным перед различными хищническими вторжениями извне. Далее – как по методичке: убиение невинных, кровь, слезы, пот, не мы такие, жизнь такая Фильо и Дорнель удаётся до поры до времени держать свой фильм в узде эпитафии по умирающим традициям, которые убивает хтонический персонаж Удо Кира. И только ждёшь, когда уже наконец геноцид в фильме станет глобальным, логически дойдёт до своего завершения, как лента резко и безо всяких тормозов меняет настроение, превращаясь в совсем уж беспардонный гиньоль, с ощутимым стальным привкусом классической классовой ненависти. Око за око, зуб за зуб, почка за сердце. Пролетарская проработка тоталитарной травмы впадает в визуальную несдержанность, подключаются межполовые игрища и прочая весёлая гендерфлюидность. Фильо и Дорнель жаждут революции, чего уж там, накипело, забыв, тем не менее, про эволюцию, рацио в их художественном мире уступает место эмоции по умолчанию, а гротескность политического выпада в бессознательное обнуляет в итоге всю нарративную логику как таковую.
