Человеческий голос (The Human Voice), 2020, Педро Альмодовар
Дмитрий Котов — о короткометражном моноспектакле Педро Альмодовара
Педро Альмодовар — признанный знаток женской психологии — в своем очередном фильме предлагает современную трактовку пьесы Жана Кокто «Человеческий голос», написанной в 1930 году. Коротенькая, одноактовая, она представляет собой телефонный разговор подавленной болезненным разрывом женщины с ушедшим три дня назад возлюбленным. Ответы на другом конце провода мы можем лишь додумывать, так как реплик мужчины нет ни у Кокто, ни у Альмодовара, произведение фактически является монологом, и успех постановки в значительной степени зависит от исполнительского мастерства. Эта роль стала бенефисной для многих актрис, включая Симоне Синьоре, Ингрид Бергман и Лив Ульман. Испанец Альмодовар же, до сего момента никогда не снимавший на английском языке и обычно тяготевший к темпераментному типажу Пенелопы Крус, сделал неожиданный выбор в пользу «холодной» британки Тильды Суинтон. И не прогадал.
Следует сразу оговориться, что маэстро Альмодовар крайне вольно трактовал литературный оригинал, наделив его новыми деталями, образами и идеями, перераспределив акценты, изменив финал и, что важнее всего, полностью переосмыслив и переработав психологический портрет героини. Кокто называет своего персонажа «жертвой, обыкновенной женщиной, влюбленной без памяти», сравнивает с «раненым животным», в то время как у Альмодовара это пусть и страдающий, дезориентированный, униженный, но сильный духом человек — разбитый, но не сломленный. Наличие внутреннего стержня предопределяет альтернативную, весьма метафоричную развязку экранизации. Режиссер резонно объясняет метаморфозу тем, что 90 лет назад женщины были другими, иным было и общество, поэтому-то он и решил «осовременить» даму, сделать ее более независимой. Можно было бы упрекнуть испанца в конъюнктурщине, учитывая нынешний мировой тренд на феминизацию всего и вся, но фокус проделан изящно и деликатно, а посему — не хочется.
Фото со съемок фильма
Прежде чем поговорить о ключевой фигуре произведения, стоит обратить внимание на то экспериментальное пространство, в которое она помещена. Учитывая исходный материал, Альмодовар принял решение использовать и кинематографические, и театральные приемы. Получасовая лента (что тоже необычно, учитывая, что с таким хронометражем она вышла в широкий прокат) начинается с прохода героини по съемочному павильону, вдоль реалистичных декораций квартиры, в экстравагантнейшем красном платье. Разрушая таким незаурядным образом четвертую стену, режиссер дает возможность актрисе свободно перемещаться внутри и снаружи декораций, взаимодействовать с деревянными каркасами их тыльной стороны. С одной стороны, такой сценографический ход визуально увеличивает пространство, добавляет в экранную реальность «воздуха», с другой — подчеркивает одиночество, мрак и безысходность в душе женщины, сердце которой разбито. Особенно символично это в эпизоде, когда она выходит на балкон и вместо живописной панорамы города видит лишь глухую стену павильона. Вообще, в экранизации появляется немало новых ярких образов — топор, канистра с бензином, костюм на кровати… Пес, который в пьесе упоминался всего несколькими фразами, стал важным партнером Тильды по съемочной площадке. Выразительная мордаха.
Говоря о визуальной составляющей, нельзя в очередной раз не восхититься прекрасному умению Альмодовара и его художников работать с цветом в кадре и находить идеальные сочетания. К слову, тут от изначальной задумки Кокто не осталось и следа. Согласно его тексту, комната оформлена в синих тонах и разбавлена ослепительно белыми пятнами — потолок, дверь, кресла, абажур, ночная рубашка актрисы, пеньюар. Цветовая гамма в фильмах Альмодовара всегда широкая, оттенки сочные, глубокие, насыщенные, при этом не кричащие, не перебивающие друг друга и не создающие ряби в глазах. И все это вкупе с безупречным чувством композиции. Вот и в «Человеческом голосе» картинка на экране порой выглядит настолько аппетитно, что ее просто хочется съесть. Эстетическое наслаждение, например, можно получить, наблюдая, как героиня перекладывает DVD, книги и журналы с яркими обложками, и место каждого предмета будто выверено до миллиметров. Титры, дизайн которых выполнил Хуан Гэтти, тоже колоритны и залипательны.
Экранный образ Суинтон — это до мозга костей «альмодоварская» героиня, чье нахождение в созданной испанским гуру [кино]театральной вселенной максимально органично. Столь же органично, как переходы от страха к гневу, от возбуждения к опустошению, от бьющей через край отчаянной любви к хладнокровной решимости
Тильда гениальна. Это, пожалуй, все, что приходит в голову, когда внимаешь этой ее работе. Вообще, поразительно, как режиссер и актриса переступили языковой барьер и нащупали столь феноменальное взаимопонимание. Альмодовар — один из тех немногих крупных мастеров, которые не просто имеют индивидуальный почерк, а создают собственную кинореальность, живущую по своим, понятным, кажется, только самому творцу законам и населенную столь же самобытными персонажами. Экранный образ Суинтон в «Человеческом голосе» — это до мозга костей «альмодоварская» героиня, чье нахождение в созданной испанским гуру [кино]театральной вселенной максимально органично. Столь же органично, как переходы от страха к гневу, от возбуждения к опустошению, от бьющей через край отчаянной любви к хладнокровной решимости. Сама актриса в интервью сравнивает чередование отличных по настроению и содержанию эпизодов картины с переключением разных музыкальных треков одного альбома. Подобное же деление диалога на фазы, кстати, прописал в преамбуле к своей пьесе и Кокто. Любопытно, что разговор по проводному телефону в первоисточнике постоянно прерывается телефонисткой и другими случайными абонентами, что не ставит под сомнение реальность диалога. Тильда признается: в момент съемок она не слышала подразумевавшихся ответных реплик. В фильме она общается по беспроводной гарнитуре, что дает персонажу неслучайную возможность свободно перемещаться по квартире во время беседы. Написанный Альмодоваром вариант сценария оставляет маленький шанс на то, что весь разговор — лишь плод воображения несчастной женщины. Более того, если у Кокто род деятельности страдалицы не был четко прописан, то здесь из контекста ясно, что она профессиональная актриса. В этой связи Суинтон делится мыслью, что ее героиня будто вынужденно проговаривает кем-то написанный текст, чтобы сыграть эту роль и тем самым освободиться, прожить и пережить ситуацию, чтобы идти дальше.
Экспериментируя с формой подачи и смелой интеграцией театральных приемов в киноязык, Альмодовар, конечно, рискует отпугнуть часть зрительской аудитории. Впрочем, где еще идти на авантюры, если не на коротком метре? Да, некоторые увидят в данной работе очередной (а значит — не оригинальный) манифест в защиту прав униженных и оскорбленных представительниц прекрасного пола и в чем-то, наверное, будут правы. Однако даже в этом случае никто не отменяет интереснейших визуальных и режиссерских решений, свежего взгляда на классическое произведение, наделенное новыми прочтениями и, безусловно, прекрасную игру Тильды Суинтон.
