Виктория Горбенко – о Ромене Гари, “Обещании на рассвете” и новой экранизации этого романа
Ромен Гари
На перекрёстке улиц Басанавичяус и Миндауго в Вильнюсе застыл мечтательный бронзовый мальчик с галошей в руках. Это герой автобиографического романа «Обещание на рассвете», принадлежащего перу Ромена Гари. Гари – фигура, кроме шуток, примечательная. Еврейский мальчик, когда-то съевший собственную галошу, чтобы понравиться ненасытной до подвигов девчонке из Вильно, вырос и стал генеральным консулом Франции, кавалером ордена Почетного легиона и всемирно известным писателем, дважды лауреатом Гонкуровской премии.
Если кто-то не знал или подзабыл, Гонкуровскую премию можно получить лишь один раз в жизни. Гари вручили ее в 1956 году за «Корни неба», а затем он устроил небольшую мистификацию и забрал награду повторно – в 1975 году за роман «Жизнь впереди», написанный под псевдонимом Эмиль Ажар.
Не стоит, конечно, забывать и о том, что восемь лет писатель провел в браке с обворожительной Джин Сиберг, актрисой («На последнем дыхании», «Здравствуй, грусть!») которая была вдвое его моложе. Отношениям с ней посвящен роман Гари «Белая собака». В нем действие разворачивается в 1968 году одновременно на двух континентах: на одном пылает «красный май», на другом бушуют протесты против войны во Вьетнаме, и активизируются Черные пантеры, чьей деятельности сочувствуют многие селебрети, в том числе Сиберг. К слову, в 1982 году «Белая собака» была экранизирована Сэмюэлем Фуллером.
Роман «Обещание на рассвете» посвящен гораздо более раннему периоду жизни Ромена Гари. Это ностальгическая история превращения мальчика в мужчину. История пути, пройденного от залюбленного изнеженного ребенка до солдата и героя войны. Гари опирается на факты своей биографии, но намеренно их искажает: где-то приукрашивает; где-то слишком легкомысленно говорит о важном, нивелируя его значимость, выдавая за эгоцентризм поразительную эмпатию; где-то затевает с читателем игру, включая в текст слухи и сплетни. Например, писатель постоянно и не без иронии намекает на то, что его отцом был известный русский актер. Так он обыгрывает красивую мифологему, что Ромен Гари – внебрачный сын Ивана Мозжухина, известного артиста эпохи немого кино.
Проза Гари – яркий пример мужественности, и тем трогательнее кажутся подробности его взаимоотношений с матерью, определивших жизненный путь писателя. Обещание на рассвете – это тот зарок, который Ромен дал на заре своей юности. Он поклялся добиться всего, что прочила ему мать, искупить жертву, принесенную ею ради блестящего будущего сына. Здесь удивительно то, что Гари, буквально удушенный материнской заботой и раздавленный грузом материнских надежд, не был травмирован этим. Напротив, именно мать воспитала в нем силу духа, благородство и целеустремленность, дала импульс к свершениям.
Обложка книги
Любопытно, что Гари и сам осознает, что написанное легко может превратить его в жертву насмешек и любителей найти фрейдистский подтекст во всем выходящем за рамки привычного. Он прямо пресекает попытки интерпретировать отношения с матерью с позиции психоанализа, указывая, что последний, как и все идеи, приобретает нелепую тоталитарную форму, пытаясь заключить вас в оковы своих собственных извращений. И затем писатель убедительно распространяет желание воздать матери по заслугам на жажду справедливости к человеку вообще, «каким бы жалким и преступным он ни был». Именно здесь он сам находит корни своего творчества – в сочувствии страждущему, стремлении принять на себя часть чужой боли и выразить это в словах, ложащихся на бумагу.
Кадр из фильма “Обещание на рассвете”
Новая экранизация романа (был еще фильм Жюля Дассена 1970-го года) поставлена французским режиссером Эриком Барбье. К сожалению, по большому счету она лишена авторского взгляда на роман и личность Ромена Гари и представляет собой старательный подстрочник. Барбье буквально цитирует выдержки из книги, чтобы потом проиллюстрировать их визуальным рядом. Он бережно работает с материалом, но в силу отсутствия собственного голоса в целом хороший фильм не способен избежать клейма «книга лучше». Единственное внятное решение, касающееся режиссерского прочтения материала, текст, как это часто бывает, обедняет. При анализе романа более точной и широкой трактовкой названия видится приведенная выше. Но сам Гари наделяет его и вторым смыслом, который в качестве основного (а скорее, единственного) выбирает Барбье. Вот как это выглядит в тексте (и примерно так же звучит за кадром):
«Вместе с материнской любовью на заре вашей юности вам дается обещание, которое жизнь никогда не выполняет. Поэтому до конца своих дней вы вынуждены есть всухомятку. Позже всякий раз, когда женщина сжимает вас в объятиях, вы понимаете, что это не то. Вы постоянно будете возвращаться на могилу своей матери, воя как покинутый пес. Никогда больше, никогда, никогда! Восхитительные руки обнимают вас, и нежнейшие губы шепчут о любви, но вы-то знаете. <…> С первым лучом зари вы познали истинную любовь, оставившую в вас глубокий след. Повсюду с вами яд сравнения, и вы томитесь всю жизнь в ожидании того, что уже получили»
Чтобы усилить этот месседж, режиссер ничтоже сумняшеся обрамляет историю, рассказанную в романе, вставками, изображающими финальную стадию ее написания. В этих сценах Ромен Гари, уже состоявшийся писатель, всячески демонстрирует легкомысленно-равнодушное отношение к супруге и эксцентрично пытается изобразить умирающего (видимо, от отравления ядом сравнения). Так страстное желание сделать мир лучше посредством творчества низводится до обиды от невозможности получить столько любви, сколько жаждет фрустрированное эго. Спасает эту легкую клоунаду актерская игра Пьера Нинэ, не столько похожего на Гари, сколько сумевшего стать похожим, особенно в зрелом возрасте. Но, конечно, и он не может сравниться с Шарлоттой Генсбур, наделившей свою героиню витальностью, стойкостью и какой-то особой гордостью, не позволяющей относиться к ней с жалостью, усмешкой или снисхождением. И если продолжать говорить об обещаниях, то прекрасный кастинг – это то из них, которое Барбье однозначно сдержал.
