Let’s get ready to Oscarrrrr!
Левша (Southpaw), 2015, Антуан Фукуа
Анна Дедова хвалит “Левшу”.
Сирота нью-йоркская Билли Хоуп пришел к успеху лишь для того, чтобы семимильными шагами от него уйти. После очередной защиты титула, доставшегося кровью и потом, но вроде бы без анаболиков и осложненных сексуальными утехами уговоров жены бросить печеночноубивающую и почковыносящую карьеру Билли отправляется на благотворительный вечер, где оказывается в эпицентре семейной трагедии, которая переводит его жизнь в состояние нокдауновского отсчета. Лишившись всего, что было ему дорого и к тому же денег, Билли вынужден начать все заново, но разве глубокое падение может остановить главного героя в олдскульной голливудской спортивной драме?! Чу, сентиментальный зритель, это Джейк Джилленхол отправился в свой затяжной оскаровский поход аж с августа.
«Левша», рецензия
Драмы о представителях любого из видов единоборств и прочих кулачных развлечений давно пора выносить в отдельный жанр киноискусства, посвященного умению здоровенного мужчины разжалобить зрительскую аудиторию так, что кола в стаканах перемешается со слезами. «Левша» в этом смысле сделан практически из эталонной режиссерской стойки. И для тех же, кому грел душу молчаливый отщепенец Том Харди в «Воине» Джилленхол удачно светит в камеру разбитым почти до глазного яблока оком, демонстрирует чудовищную волну несдержанности и агрессивности и умилительно обожает красавицу-жену и лапочку-дочку. В общем делает все, чтобы проиллюстрировать любимый закон жертв домашнего насилия – «Если парень суров снаружи, то обязательно трогателен внутри». Джейк и в этот раз рьяно взялся за роль, требующую не только лицедейских, но и усилий физического свойства и ему удалось добиться главного – достоверности изображения невзгод, которые, быть может, с другим уровнем исполнительского мастерства смотрелись бы как минимум в духе советского кинематографа, то есть наивно, а как максимум – индийского, то есть глупо. К тому же от мытарств, виденных на экране уже не единожды, не хочется зарыдать слезами памяти по вымершим новым идеям. Формула проста: если герой вызывает определяющую для сюжета эмоцию – сочувствие, то количество умерших родственников вычислено верно.
Все дело в том, что хоть на первый взгляд Фукуа и представляется лишь крепким ремесленником, именно его надежная жанровая режиссерская база и оказывается столь ладно подходящей под запросы сценария.
Все дело в том, что хоть на первый взгляд Фукуа и представляется лишь крепким ремесленником, именно его надежная жанровая режиссерская база и оказывается столь ладно подходящей под запросы сценария. Вернувшаяся мода на стиль 90-х не срабатывает в случае боевиков, которые выглядят морально устаревшими, если относятся сами к себе всерьез. Но драмы о преодолении себя и катастрофических жизненных обстоятельств будут актуальны для душевного состояния зрителя практически всегда. Пусть Фукуа слишком в лоб параллелит перерождение сознания персонажа и его спортивной карьеры, чересчур поверхностно касается процесса принятия себя и самоуспокоения, который уместился здесь в шесть недель, по сути оставшихся за кадром или излишне раздувает неадекватность своего героя, хотя, казалось бы, достаточно показать его беспомощность перед лицом мира в одиночку. Это по-настоящему неважно: ведь вместо боксера номер один из Адской кухни на экране мог оказаться рэпер из «Восьмой мили», а, значит, в схематичных сюжетных перипетиях может найтись место и условным героям реального мира – неожиданно взлетевшему на вершину расстановки карьерных сил в бригаде фрезеровщику или вошедшему в «тысячники» блоггеру. Все, что нужно им для счастья – уметь держать себя в руках, вовремя обретя дзен, и относиться к деньгам как к презренному металлу.
