Quo vadis
Лоро (Loro), 2018, Паоло Соррентино
Игорь Нестеров о «Лоро» Паоло Соррентино, порнократии и духе времени
Между 2006-м и 2009-м годами очень важный деятель Итальянской Республики переживает личный и политический кризис. Отношения с женой не ладятся, отношения с коллегами трещат по швам, отношения со страной под вопросом. Но вешать нос – удел жалких слабаков. Самое время умаслить супругу льстивыми речами и дорогими подарками, натравить друг на друга врагов, подкупить нескольких сенаторов, а затем отдохнуть от забот, предаваясь любовным утехам со стаями юных брюнеток, блондинок и шатенок. Ведь жизнь прекрасна и удивительна, а самое великолепное, что всё в ней продаётся и покупается.
По признанию Паоло Соррентино, цель его творчества – запечатление вульгарности красоты и красоты вульгарности. Поэтому вполне закономерно, что главный итальянский режиссёр современности обратился к образу лидера, который по едва ли не всеобщему мнению эту вульгарность олицетворял и долгие годы задавал ей тон – неугомонному и, похоже, бессмертному Сильвио Берлускони. Десять лет назад Соррентино посвятил фильм «Изумительный» (2008) другому итальянскому премьеру – Джулио Андреотти. Но если Андреотти, аскет, интриган и негодяй, представлял для автора сугубо энтомологический интерес (как редкий богомол из политического инсектария), то теперь режиссёра волнует – этическая природа власти и последствия её морального фиаско. Поэтому Тони Сервилло, превосходно сыгравший обоих премьеров, больше не экзотично-харизматичный уродец, как в «Изумительном», а воплощённая пошлость – белозубый престарелый мачо, которого чутьё и хватка вывели на вершину горы.
Кадр из фильма “Лоро”
Ключевой аспект «Лоро» сразу бросается в глаза: фильм непропорционален. Вторая часть, посвящённая самому Берлускони, по хронометражу, концентрации мыслей и событий резко нависает над первой, где в фокусе – герои эпохи Берлускони. Эта явная деталь авторского замысла, вероятно, призвана подчеркнуть – доминирование папаши Сильвио над всем итальянским пейзажем. Берлускони – национальный альфа-самец и все, кто желает пробиться наверх и добиться успеха, должны в силу своих талантов стать похожими на него и соответствовать его запросам. Видимо поэтому ввысь карабкаются исключительно тщеславные жулики и когтистые потаскушки. Центральный персонаж первой половины фильма – Серджио Морро, оборотистый бордельщик из провинции. Этот идеальный конформист нулевых достаточно дерзок, чтобы предлагать сексуальные услуги сильными мира сего, и достаточно хитёр, чтобы подобраться к священному премьерскому телу. Но в конечном итоге, Серджио – представитель несметного числа проходимцев, которые мечтают добиться статуса, богатства и славы в два прыжка.
Главное, что отличает и временно возносит эту сутенёрско-куртизанскую тусовку над прочей серой массой – её нахальность, аморальность и, разумеется, молодость. Поэтому неудивительно, что предыдущая полнометражная лента Соррентино часто звучит закадровым рефреном. Строго говоря, именно отчётливые перекликания «Лоро» с «Молодостью» (2015) легко принять за авторские самоповторы, отчего исчезает ощущение стилистической новизны. На поверку Соррентино не столько повторяется, сколько издевается. Поначалу может померещиться, что постановщик снял ещё одну кокетливую феллинеску с манерными, но гипнотичными слоумо и целым букетом оммажей самому известному итальянскому киноклассику. Режиссёр щедро цитирует себя и отвешивает изящные поклоны то упомянутой «Сладкой жизни» (1960), то «Риму» (1972). Однако знакомыми приёмами и испытанными средствами Соррентино рассказывает совсем другую историю и вкладывает туда совсем иные смыслы.
Создатель «Молодого папы» и «Великой красоты» долго любовался прелестью гедонизма и лёгкостью бытия, но «Лоро» подводит под этим черту и завершает «импрессионистский» период режиссёрского творчества. Панорама «нулевой декады» и портреты двух её прожигателей, старого премьера-миллиардера и зрелого торговца сексом, не только наполнены авторским пессимизмом относительно сути времени, но и разочарованием в прежних идеалах
Фильм на два с половиной часа превращает зрителя в вуайериста, вызывая чувство, будто подглядываешь за порно-вечеринкой с участием известного политика, но вместо порно здесь глянцевая пустота кадра, похабные персонажи и буйство полуголой плоти. Вопреки последнему обстоятельству, кино лишено всякого эротизма. Наблюдать за похождениями развратного премьера и его эскорта всё равно, что блуждать по залу восковых фигур, где кучка амбициозных подонков свинячат, гуляют и кутят в духе «Волка с Уолл-стрит» (2013). Однако мир «Лоро» – это не молодая биржевая империя, а царство морщин и силикона. Тут пахнет старостью и кремом для зубных протезов, несмотря на то, что с неба падает экстази, а пляжи виллы Чертоза омывают бодрящие морские волны. Остров Сардиния, когда-то ставший центром объединения Италии, выглядит новым Капри, где очередной Тиберий проводит помпезные оргии и срывает плоды жизни, подходящей к концу.
Создатель «Молодого папы» и «Великой красоты» долго любовался прелестью гедонизма и лёгкостью бытия, но «Лоро» подводит под этим логическую черту и завершает «импрессионистский» период режиссёрского творчества. Панорама «нулевой декады» и портреты двух её прожигателей, старого премьера-миллиардера и зрелого торговца сексом, не только наполнены авторским пессимизмом относительно сути времени, но и разочарованием в прежних идеалах. Соррентино печально прощается с эпохой, смывая с неё блестящий макияж. Эта эпоха – вовсе не новое барокко, а кичливый и убогий недоупадок. Не тонкий декаданс, а плоская дегенерация. Сутенёр Серджио так же далек от рефлексирующего журналиста Марчелло из упомянутой «Сладкой жизни», как Сильвио Берлускони от Джузеппе Гарибальди. Постановщик тихо шепчет зрителю: шик, лоск и кайф – никчемные миражи, если духовные ценности изгажены, верить не во что, а отец отечества – всего лишь ботоксный аферист, давно всем осточертевший, но намертво вцепившийся во власть. И ничего, что эпикуреец Соррентино внезапно надевает доспехи Дон Кихота. Не так уж редко донкихоты оказываются правы.
