Ники и Маля: Мыльный балет
Матильда, 2017, Алексей Учитель
Дмитрий Котов пытается дать оценку художественной ценности скандального фильма Алексея Учителя
Беспрецедентный ажиотаж вокруг костюмного фильма Алексея Учителя привел к тому, что о Поклонской и радикальных царебожцах в контексте премьеры «Матильды» не говорит только ленивый. Малопонятная и искусственно раздутая кампания против киноленты, которую никто из рьяных фанатов царя-искупителя не видел, но сразу же резко осудил, закончилась православным интернет-джихадом, двумя сожженными автомобилями и митингами с задержаниями особо просветленных. Вышедший из-под контроля черный пиар уже опостылел самому режиссеру, который в день премьеры выглядел растерянным и взволнованным. И не случайно. Потому что завышенные ожидания еще никогда не играли на руку проходному кино.
“Матильда”, рецензия
Долгожданная «Матильда» оказалась посредственной псевдоисторической мыльной мелодрамой об интрижке Николая II с балериной Кшесинской, известной своими тесными связями с представителями дома Романовых. И дело даже не в том, что события фильма мало оперируют реальными фактами, а художественный вымысел не предполагает необходимости «держать свечку». Плачевно то, что из пикантного придворного мифа сделали не красивую историю легендарной любви, а дешевый водевильный киноанекдот, снятый на уровне отечественных сериалов для домохозяек из дневного эфира телеканала «Россия». Курьезность отдельных сюжетных ходов и феерическая нелепость диалогов зачастую вызывают смех там, где, по идее, нужно затаить дыхание от напряжения. Сцена венчания на царство, с которой начинается фильм, наделяет надеждой на символическую глубину: падающей короной и бегущей за алтарные врата в обход церковных правил женщиной. Но надежда вскоре тает и бесследно улетучивается, сменяясь ощущением липкого фарса в интервале между влажным взором цесаревича, блаженно млеющего от созерцания обнажившегося соска, и здоровенным детиной-ревнивцем, раздающим ему же, несчастному, зуботычины с капризным возгласом «Ты украл мой поцелуй!» Вот такими комичными сценами примечателен карикатурный образ поручика Воронцова в исполнении Данилы Козловского.
К актерам, кстати, претензий меньше всего. Они исправно и очень старательно пытаются вложить хоть какой-то смысл в свои топорные реплики и выходить за рамки дореволюционной «санта-барбары», от которой краснеют даже пышные интерьеры роскошных дворцов. Несмотря на то, что история кинематографа помнит более яркие образы последнего русского императора, Ларс Айдингер крайне выразительно играет инфантильного, ранимого, нерешительного мужчинку, забитого и затюканного окружающими его бабами — матерью и назначенной невестой, будущей императрицей Александрой Федоровной, показанной властолюбивой завистницей. Не говоря уже о самой Кшесинской, которую польская актриса Михалина Ольшанска самоотверженно наделила чертами стервозной, наглой и блудливой манипуляторши. Гиперболизированный «царь-тряпка», не способный управлять страной, легкая добыча для обольстительной хищницы, подкаблучник из широко растиражированного стереотипа — достаточная причина оскорбиться убежденным паломникам Ганиной Ямы, но все же не повод для истерии. Николая окружают сластолюбцы разных мастей, балерины-куртизанки с неуклюжим, но неожиданно симпатичным директором императорских театров Иваном Карловичем (Евгений Миронов) и «пластиковые» августейшие родственники, в большинстве случаев прикидывающиеся мебелью. За бесконечными светскими приемами, элитарными увеселениями, подкорсетными интригами и аляповатой бутафорией высоких чувств отсутствует главное — народ. Герои «Матильды» живут в вакууме, где улицы всегда пустынны, а локации исключительно помпезны. Безликая масса «иванов» появляется лишь эпизодически и только для того, чтобы умереть за царя, полфунта колбасы, пряник и сайку с изюмом. Сцену трагедии на Ходынском поле с прискорбием можно назвать провальной. Потенциальный катарсис с многолюдной массовкой в исторических костюмах не состоялся, оставшись невнятным, снятым с неочевидных ракурсов, унылым действом, сильно пахнущим «павильонностью» и нехваткой бюджетных средств. Единственный эпизод, который по-настоящему динамичен, выразителен и эстетичен — крушение поезда, во время которого травмы получил император Александр III, лично помогавший в спасении пострадавших. Собственно, помимо этих двух событий, в фильме напрочь отсутствует исторический контекст. Режиссеру, как выяснилось, гораздо интереснее спекуляции на старых сплетнях и грязное белье царской семьи.
Долгожданная «Матильда» оказалась посредственной псевдоисторической мыльной мелодрамой. Плачевно то, что из пикантного придворного мифа сделали не красивую историю легендарной любви, а дешевый водевильный киноанекдот, снятый на уровне отечественных сериалов для домохозяек
Американский композитор Марко Белтрами, привыкший работать с не самым интеллектуальным материалом вроде ужастиков и супергеройского кино, написал саундтрек вполне под стать происходящему на экране — слащавый и незатейливый. Монтажер Даша Данилова, несколько раз успешно поработавшая с Василием Сигаревым, в этот раз с задачей справилась на «троечку». Скорее всего, грешить нужно на исходный материал, из которого вряд ли могло получиться что-либо вменяемое, но факт в том, что фильм вышел стилистически неоднородным и неатмосферным, несмотря на блестящую работу костюмеров.
Если бы не деликатность затронутой темы и чрезмерная активность отдельных медийных лиц, кино прошло бы незаметно, будучи воспринятым очередной второсортной поделкой про запретную любовь в исторических декорациях. Но, как ни парадоксально, «Матильде» было суждено превратиться в важное общественно-культурное явление. Шумиха вокруг выхода картины в прокат — демонстрация того, как неутомимо, дискредитируя адекватных верующих христиан, распускает щупальца нарастающее мракобесие, как внушаемы и ведомы в век информационных войн некоторые наши соотечественники, и как самозабвенно, заходясь в молитвенном экстазе, фанатики торопятся расшибить лоб и себе, и ближнему своему.
