Ярость (Fury), 2014, Дэвид Эйр, рецензия
Александр Елизаров про “Ярость”, по настроению после просмотра больше похожую на компьютерную игру.
Немецкие земли, апрель 45-ого. Пока Дон (Б. Питт), главный лирический герой нашего времени, вечный капитан тонущего корабля, прячась за деревья и танки, пускает скупую слезу по поводу безвременной кончины лучшего в мире пулеметчика, к нему подходит школяр и говорит, что теперь именно он пополнит пустующее в отряде место. Чудом дожившего до конца войны пацаненка зовут Норманом (Л. Лерман) и хотя он чертовски умело обращается с печатной машинкой, за пулемет садится впервые. Дон и остальная команда танка с претенциозным названием «Ярость» – бугай (Д. Бернтал), религиозник (Ш. ЛаБаф) и мексикашка (М. Пенья) – громко (и грустно) смеются, но выбора нет, война же.
Кино получается слишком однозначное, и в этом одновременно и радость, и боль; и лечение, и проклятие.
От Эйра, снявшего три фильма про одно и то же, довольно странно ждать глубокомысленных рассуждений на тему влияния войны на сознание людей, поэтому ее он касается весьма поверхностно. Вот мальчик моет пол, залитый кровью, вот его заставляют убить немца, тыкающего в лицо фотографиями семьи, вот еще плюс-минус пара драматических сцен, которые больше сойдут за спойлеры, отрешенный взгляд в никуда, титры. Даже идеалистическая идея четкой границы между добром и нацистами, стертая на полторы минуты ради голливудской концовки, смотрится на редкость неестественно для военной драмы.
Питт отыгрывает сигаретами и бесцельно выбритыми скулами, Бернтал блестяще подходит на роль мускулистого забияки с картошкой вместо носа, ЛаБаф, кажется, ошибся дверью. То ли и правда ощутимо влияние саги о психически-нестабильном конструкторе, то ли он просто паршиво озвучен, но факт остается фактом: Шайа ЛаБаф хорош как беззубый новичок, – за которого тут вроде как Лерман, – а святоша из него, честное слово, совсем никудышный.
В отношении характеров у режиссера как раз все не очень: в «Патруле», фильме с худшим российским дубляжом, и «Королях улиц», крепком боевике про глупого и смелого Ривза, был один доминирующий архетип – принципиальный, честный и смышленый работник внутренних органов, который любит жену, работу и правду. В «Ярости» его неравно делят между пятью бойцами, предсказуемо педалируя определяющие черты. В нужное время, конечно, все вспоминают, что танк – это дом, а сослуживцы – одновременно братья и лучшие друзья, но осознавать, что дальше громких слов буйные сотоварищи зайти априори не могут, – так себе история.
В фильме Эйра никакая драматургия, зато ни слова о великой стране. Из «Ярости» хочется вырезать половину разговоров и удлинить шикарные танковые побоища в полях. Кино получается слишком однозначное, и в этом одновременно и радость, и боль; и лечение, и проклятие. Чистая постановка вкупе с двумя идеями за два часа не оставляет вопросов, а настроение – как после пройденной компьютерной игры: вроде хотел пострелять в монстров, а тебе задвигают про долг, честь, совесть и тому подобное.
