Две женщины, заметка
Виктория Горбенко о том, что и у сплошь прекрасных людей, собравшихся в одном месте, иногда выходит плохо.
Механическая пьеса для неоконченного пианино
Музей М. И. Глинки в селе Новоспасском Смоленской области на время съемок нового фильма Веры Глаголевой превратился в усадьбу помещика Аркадия Сергеича Ислаева, человека озабоченного хозяйственными проектами разной степени хозяйственности, а потому до поры не замечающего образовавшегося в его доме любовного многоугольника. Молодой учитель, нанятый для сынишки Коли, увлечен воздушными змеями и немного русской грамматикой. Им самим увлечены воспитанница Ислаевых Верочка и хозяйка дома Наталья Петровна. Давним же и безнадежным поклонником самой Натальи Петровны является друг семьи, Михаил Александрович Ракитин – флегматичный любитель философствований в исполнении неизвестно как попавшего на эту старосветскую дворянскую вечеринку Рэйфа Файнса. А к Верочке сватается пожилой сосед, «глупый, толстый и тяжелый человек, про которого, впрочем, дурного ничего сказать нельзя».
Душевные метания героинь, их зависимость от собственных эмоций, логика принятия ими решений – вот то, на чем должен бы держаться фильм (ну, кроме участия Файнса), но беда в том, что конфликт напрочь лишен остроты, развитие характеров лишено гибкости, а кино в целом лишено стыковок с актуальной действительностью.
Честно говоря, как-то даже неудобно ругать Глаголеву за проявление интереса к классической литературе, но и объяснить столь пристальное внимание к откровенной скучной пьесе И.С. Тургенева «Месяц в деревне» тоже не удается. И вполне очевидно, почему именно дама заинтересовалась историей, построенной на конфликте двух женских образов, на столкновении юности и зрелости, рассудочности и поздней, несвоевременной влюбленности, ревности и добродетельности. Душевные метания героинь, их зависимость от собственных эмоций, логика принятия ими решений – вот то, на чем должен бы держаться фильм (ну, кроме участия Файнса), но беда в том, что конфликт напрочь лишен остроты, развитие характеров лишено гибкости, а кино в целом лишено стыковок с актуальной действительностью. Задумка оригинального произведения была выстроена на противопоставлении размеренной деревенской жизни и бушующих в душах героев страстей. Только сейчас эти страсти невозможно воспринимать иначе, нежели бурю в стакане воды. Возможно, для тургеневской эпохи внимание к внутреннему миру слабого пола и не было лишено свежести, но сейчас каждый шаг обеих женщин считывается на раз-два, а современный контекст требует погружения на совсем иную глубину, взгляда за совсем другие горизонты. Рефлексией, осмыслением подлости своих поступков никого не удивить и не заставить расчувствоваться. Да, весьма симпатичны все бытовые детали и родные до боли пейзажи средней полосы, корсетные платья и элегантные сюртуки, расшаркивания и светские беседы, преисполненная достоинства Астаханцева и погруженный в свои заботы Балуев, картинно рыдающая под дождем Леванова и старательно располагающийся в не своей тарелке Файнс. Все они там прекрасные люди, сыгранные прекрасными актерами и помещенные в прекрасные декорации. И все же, и все же… сам Иван Сергеевич говаривал, что кружево – вещь прекрасная, но вот глоток свежей воды в жаркий день гораздо лучше. Фильм Глаголевой похож именно что на побитый молью тончайший валансьен. Красота, вроде, неописуемая, но абсолютно устаревшая и непригодная для дальнейшего использования. И проблема лишь в том, что, кроме душной кружевной эстетики, эта салонная драма не способна ничего отдать зрителю. Местному шарнирному психологизму прямая дорога на пыльный чердак – в компанию к пожелтевшему кринолину и сухим страницам сентиментальных девичьих альбомов.
[/fusion_text][/fusion_builder_column][/fusion_builder_row][/fusion_builder_container]
