Поэма о человеке
Тайная жизнь (A Hidden Life), 2019, Терренс Малик
Андрей Волков – о новом Малике
Режиссёр, сценарист, фотограф, путешественник и орнитолог Терренс Малик в XX веке считался Сэлинджером от кино. Сняв два классических ныне фильма (“Пустоши” и “Дни жатвы”), режиссёр надолго замолчал. Он долгие годы жил в Париже затворником и не общался с журналистами, пока не заинтересовался романом Джеймса Джонса, по которому он снял “Тонкую красную линию” (1998). Дальше – опять молчание, пока спустя 7 лет не появился “Новый свет”, а спустя ещё 6 лет – “Древо жизни”. После чего Малик неожиданно развил несвойственную для него активность на режиссёрском поприще, сняв за 9 лет шесть игровых и документальных фильмов.
Отношение к его работам 2010-х гг. у кинокритиков разное. Некоторые резко критикуют Малика (Д. Хоберман, А. Плахов), другие неоднократно высказывали положительные суждения (Р. Эберт, А. Долин). Вступать в этот спор довольно глупо, поскольку автор статьи знаком только с классическим периодом творчества Терренса Малика. Однако нельзя не заметить, что у постановщика в старости открылось второе дыхание, что бывает крайне редко. Как правило, маститые режиссёры в возрасте за 60 либо вообще ничего не снимают, либо снимают очень редко необязательные дополнения к собственной киновселенной.
Малика же интересует жизнь по-прежнему, а буддистское мировосприятие как-то сочетается у него с христианским воспитанием. Поэтому ничего нет удивительного, что в эпоху совсем других героев биографических работ, постановщик обратился к жизни католического святого Франца Егерштеттера, который жил не в давнее время, а в ушедшем веке. Он был фермером, как и его отец, который погиб в Первую Мировую войну.
Франц не знал бы горя, если бы на его жизнь не пришлась ещё одна война. Австрия попала под немецкое влияние, войдя в состав Третьего Рейха в 1938 году. Идеи нацистов о чистоте расы и завоевании всего мира противоречили христианским убеждениям Франца, и он отказывался жертвововать деньги солдатам, а затем отказался идти на войну, за что и был казнён в августе 1943 года.
Это краткая биографическая справка, но за ней скрывается человеческая жизнь, вселенная, которую составляет сознание и которая безвозвратно гибнет с приходом физической смерти. Франц был простой человек, не оратор, не философ, как Терренс Малик, потому его внутренняя жизнь и мировоззрение было скрыто от глаз большинства людей. Потому, возможно, в фильме Малика экранный Франц говорит очень немного, что особенно заметно на фоне других героев, любящих поболтать.
Большинство из них разделяют нацистскую идеологию, так что этот приём можно счесть отсылкой режиссёра к демагогии Гитлера. Вообще националистическая пропаганда довольно навязчива. Хорошая эмоция любви к своей стране трансформируется в чувство превосходства одной нации над другой. На эту платформу накладывается милитаристская пропаганда. Нацизм – уродливое перерождение чувства национальной гордости, и оно же даёт базис злодеям не считать себя злодеями, ведь такова воля власти. Наоборот, те, кто не разделяют эти устремления, априори считаются людьми подозрительными.
Нацизм очень живуч и вполне может произрасти на российской почве, ведь мы видим, как усиленно раскручивают СМИ образ сильного лидера, страны в осадном положении, ненависти к несогласным и обращение к героическому прошлому. И в политике нет иного механизма, кроме принципа разделения власти и системы сдержек и противовесов, от скатывания страны в болото диктатуры.
Кадр из фильма “Тайная жизнь”
Франц Егерштеттер не был политиком. Но он чувствовал, что нацизм – это зло, не доверяя даже священникам, прославлявшим нацизм. Тут стоит оговориться, что Ватикан никогда официально нацизм не поддерживал, а Папа Пий XII прямо критиковал идеологию нацизма и преступления солдат Вермахта на оккупированных территориях. Тем не менее, в каждом стаде есть переодетые волки, потому и у нас были священники, которых соблазняла подчёркнутая религиозность нацистов. Но вера без дел мертва, а дела нацистов свидетельствовали отнюдь не о Христе.
Режиссёр хоть и снял «Тайную жизнь» в содружестве с «Fox Searchlight Pictures», не позвал ни одну голливудскую звезду, чем грешили его предыдущие фильмы. Ведь система звёзд не очень сочетается с авторским кино. Теория авторского кино Франсуа Трюффо была прямо направлена против превращения актёров и актрис в идолов, рассматривая их как инструменты в руках режиссёра. Поэтому актёрский состав «Тайной жизни» максимально очищен от звёздных имён, имея в своём активе парочку знаменитых европейских актёров, Бруно Ганца и Микаэла Нюквиста, на вторых ролях. К сожалению, для Нюквиста фильм Терренса Малика стал одним из последних. Актёр умер ещё летом 2017 года, почти за два года до премьеры фильма.
Актёрская игра у Малика всегда идеальна, хотя режиссёр никогда не был «актёрским» режиссёром. С одной стороны, он любит импровизацию, с другой же – актёры лишь марионетки его воли. Гораздо важнее Малику передать философские идеи, для чего он применяет целый спектр формальных приёмов.
Кажется, никого уже не удивишь ручной камерой или технологией Steadicam. Но режиссёр «субъективую камеру» сочетает с длиннофокусной съёмкой. Оттого передний план кадра выпуклый, люди и объекты выделены, словно камера имитирует глаз человека (пожалуй, такую операторскую работу оценил бы Дзига Вертов, отец «киноглаза»). К слову, есть и ещё один любитель длиннофокусных субъективных съёмок – Мэриен Дора, немецкий авангардист, который не меньше Малика озабочен вопросами веры и морали.
Режиссёр нетрадиционно подошёл и к монтажу. Как правило, в авторском кино господствуют длинные планы, исключая синкопический ритм французской «новой волны», а в зрелищном кино – короткие кадры, так что некоторые современные боевики могут предложить 2000-3000 монтажных склеек, как в полнометражном клипе. А Малик сочетает медитативные планы с ритмическими кусками, словно передавая философскую максиму о движении и покое. Также этот приём подчёркивает и столкновение главного героя со временем, в которое он живёт, которое он не может принять по причине иных убеждений, но которое всё время вторгается в его личное пространство.
Франц, подобно герою Вольтера, желал бы возделывать свой сад; он не стремится в антифашистское подполье. В тоже время быть конформистом совершенно не для него, ибо соучастие в действиях зла есть грех, как бы немецкие волки ни рядились в божье стадо.
Интересно, что Малика разные критики сравнивали то со Стэнли Кубриком, то с Андреем Тарковским, однако подлинный предтеча Малику – великий итальянский режиссёр-феноменолог Микеланджело Антониони, для поэтики которого также были характерны онтологические идеи
Фильм Терренса Малика во многом наследует традициям документальных поэм Роберта Флаэрти или «Дереву для башмаков» Эрманно Ольми. Кстати, совершенно немассовый фильм Ольми, посвящённый неореалистическому рассказу о буднях сельской жизни, завоевал в 1978 году «Золотую Пальмовую ветвь», что не вышло у «Тайной жизни» в 2019. Или, может, жюри решило, что хватит Малику и одной «ветви»?
Тем не менее, «Тайная жизнь» совершенно некоммерческое кино Малика, как раз в духе его работ XX века, так что она, возможно, примирит его сторонников и противников. Это всё тот же философский фильм, где главным героем является не столько Франц, сколько само время, которое режиссёр, подобно въедливому импрессионисту, стремится отыскать спустя десятилетия в тех местах, где когда-то разворачивались события жизни Франца Эгерштеттера. Обычный человек, ничем не выделявшийся среди других крестьян своего поселения, бросил вызов самому бытию в его кратком переходе в небытие.
Терренс Малик разделял философские идеи Мартина Хайдеггера («Бытие и время» (1927), был лично с ним знаком и даже перевёл на английский один его труд. Малик профессиональный философ, выпускник Гарварда, и несколько лет преподавал философию в Кембридже, параллельно получая режиссёрское образование. Для него столкновение человека со временем одна из магистральных тем, как и для экзистенциальной онтологии Мартина Хайдеггера.
Интересно, что Малика разные критики сравнивали то со Стэнли Кубриком, то с Андреем Тарковским, однако подлинный предтеча Малику – великий итальянский режиссёр-феноменолог Микеланджело Антониони, для поэтики которого также были характерны онтологические идеи. Малик разве что не ставит под сомнение наличие окружающего мира, что логически вытекало из феноменологии. Для него бытие есть данность, а всё, что видит киноглаз, в действительности так и выглядит. Оттого можно постараться реконструировать ушедшие события, уловив «воздух времени». История не исчезает бесследно, а оставляет «сияние» (если уж воспользоваться соблазном процитировать Кубрика).
Так и люди не уходят совсем. О них остаются воспоминания, не только индивидуальные, но и коллективные, как в случае с Францом. Ему не удалось победить время, поскольку это также невозможно, как Сизифу поднять камень в гору. Но Франц сделал выбор не участвовать в преступлениях нацистов, хоть тогда это было и опасно, и напрасно, как многие его убеждали – всё равно не одолеешь государственную машину. Но именно такие примеры вдохновляли людей на борьбу со злом, неважно, насколько это зло могущественное. Вера в инобытие помогала Францу пренебречь своим земным бытием, пожертвовать им ради торжества идей справедливости, того, во что он верил. Ведь «победа зла возможна только при условии бездействии добра», как утверждал Эдмунд Бёрк.
Философская неторопливая поэма Терренса Малика, где экранное действие течёт подобно приливам и отливам в океане, наполнена спокойствием и буддистским умиротворением. Малик никогда не был склонен к сентиментализму, потому что верил, что смерть – это не конец, а время не исчезает бесследно, пусть краток и почти неуловим миг между прошлым и будущим. Выбор, сделанный нами, влечёт за собой последствия, но если ты служишь миру, то твой погасший огонь зажжёт много новых отчаявшихся сердец.
