Паутина жизни
В Кейптаунском порту…, 2019, Александр Велединский
Армен Абрамян хвалит картину Александра Велединского
В день летнего солнцестояния 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. В конце той войны где-то на поездных путях в Сахалине, роковым образом переплелись судьбы Моряка, Салажонка и Пахана. После они больше никогда не встретятся, но круги влияния того вечера на их дальнейшие жизни и жизни многих, с кем будут сводить их нити повседневного и случайного, окажутся колоссальными. Достигнут своего завершительного плетения они только полвека спустя, 22 июня года 1996-го.
«…а мы строчим по памяти, а мы кроим по выкройке одни и те же контуры стремянного ремня…»
Александр Градский
Частное воспоминание-эпизод обратится зеркальным отражением шлягера городского фольклора, станет эпической поэмой, отойдёт в мифологическую бездну коллективной памяти, растворившись в ней без остатка. Так и будет это волшебное жизнеутверждающее предание мягкими волнами отбрасывать нас то в 1945 год, то в разгар президентской кампании под лозунгом «Голосуй или проиграешь!». То к последней самоволке Моряка, то к последнему интервью бывшего Салажонка (а ныне Драматурга), то к последней воле Пахана, красиво зарифмовавшему волю как свободу с волей как волеизъявлением. То на Сахалин к началу начал, то в бывший Ленинград с его стремительно нарождающейся бандитской летописью, то в райский Кейптаун, в котором танцем на скалах завершится некогда начатая песенными куплетами синергия.
Кадр из фильма “В Кейптаунском порту…”
Выдающийся фильм мирового уровня и одно из самых ярких постсоветских произведений искусства. Сценарий Александр Велединский написал ещё во второй половине девяностых, но из-за отсутствия финансирования полноценно запустился с ним только двадцать лет спустя. Учитывая, что сюжет отсылает к характерным типовым событиям своего времени, материал обязан был устареть или нуждаться в масштабной переработке. Но сценарий экранизирован в изначальной редакции. Удивительно, но история не только не устарела, но и выиграла, настоявшись до наших дней. Своеобразная «экранизация» популярной песни, интегрированная внутрь замысловатой архитектоники фильма в духе тарантиновских творений, становится символом неизбывного ностальгического лейтмотива, способного вобрать в себя историю страны за многие десятилетия, уловить специфическую русскую ментальность. Велединский и снял по форме русское «Криминальное чтиво». По сути же это большой русский роман в кинематографическом эквиваленте о паутине жизни, сплетающей в свои невидимые сети судьбы многих, сводя их вместе общей исторической памятью, ментальной общностью.
В российском кино нет аналогов фильму Велединского. Но, несмотря на влияние Тарантино, «В Кейптаунском порту…» ближе к почерку других столпов англоязычного кинематографа – Пола Томаса Андерсона и Роберта Олтмена. А так как это ещё и мощная литературоцентричная работа, уместнее аналогия с Гоголем, Андреевым и Булгаковым, с их насмешливой чертовщиной, выступающей парадоксальной основой всего изменчивого и живитительного. Одна из последних и важнейших реплик в фильме звучит так: «Все наши знания, прошлые и настоящие, и будущие — ничто по сравнению с тем, о чем мы никогда не узнаем». И если сосредоточиться на смысле фразы в контексте всего рассказа, то она способна как бездна поглотить смотрящего в неё, опрокидывая весь повествовательный линейно-логический ход событий, предлагая иррациональные, почти мистические интерпретации.
Большое русское кино с увлекательным сюжетом, в котором отдельным рефреном передано тревожно-оптимистическое томление по грядущему 2000 году, по началу нового столетия, которое, возможно, да что там возможно, наверняка, будет лучше и милостивее предыдущего
При всей лёгкости подачи здесь сокрыта извечная творческая дилемма о первичности вопросов, которые ставит время перед художником или о художнике, взывающем своими вопросами ко времени и определяющем через эти вопросы себя и само время. Для Велединского, к тому же, диковинно-калейдоскопическая сюжетная канва не только придумка разума, но в чём-то личная история. Одним из героев катализирующего сахалинского эпизода был его отец. «В Кейптаунском порту…» – это и правда большое русское кино с увлекательным сюжетом, в котором отдельным рефреном передано тревожно-оптимистическое томление по грядущему 2000 году, по началу нового столетия, которое, возможно, да что там возможно, наверняка, будет лучше и милостивее предыдущего.
«……но три нуля по качеству и даже по количеству, и явно по значению всё ж лучше двух нулей…»
Александр Градский
Но вот уже как двадцать лет живём в новом тысячелетии, а всё ещё томимся. И будем томиться впредь, уповая на десятилетие следующее и следующий век. Даже когда песенка, в которой «Жанетта» поправляет такелаж, канет в небытие, паутина будет плестись по-прежнему, творя новое бытие и наслаивая одно бытие на другое.
