Конгресс (The Congress), 2013, Ари Фольман, рецензия
Антон Фомочкин рассказывает о том, как Ари Фольман выпотрошил прозу Станислава Лема
Некогда популярной актрисе Робин Райт делают предложение, от которого невозможно отказаться. «Мирамаунт» снимет с нее цифровую копию, которую будет использовать, как вздумается, а героиня спокойно и мирно продолжит уделять внимание детям (сын так вообще зрение и слух теряет), из-за которых она загубила свою карьеру (о чем не забывает напомнить в пламенной речи агент). Высказав накопившееся в лицо студийному боссу (мол, спать с вами было мерзко) и снова испугавшись в процессе технологического клонирования, она все-таки выдавит из себя гамму чувств и эмоций. Двадцать лет спустя Робин приходится отправиться на футурологический конгресс, для продления договора. И тут случается неладное.
Роман Станислава Лема выпотрошили, отрезали голову, присобачили другую, покрасившее и актуальней, а тушку набили совсем другими вопросами, на которые, в отличие от писателя, Фольман ответы давать не спешит. Прощай Иоанн Тихий, здравствуй Робин Райт. Фольман мыслит образами, они толпятся, застилают историю. Хотя и истории как таковой во второй половине фильма нет. Она оговаривается урывками. В этом мире нет рационального, нет осмысленного, нет порядка. «Желтая лодка» в плане анимационного сюра — по сравнению с «Конгрессом», кажется чем-то вроде черного квадрата.
Здесь нет нескольких уровней правды, он здесь всего лишь один — ампула, выводящая в старый мир, который в лучших традиция апокалиптики превратился в грязное и пустынное место
Первые двадцать минут в относительно реальном мире сменяются безостановочным трипом. Пропадает чувство времени, неутешительный диагноз стоит на будущем — люди, отрывающиеся от реальности, настолько желающие стать идолом, символом, примерить, чью то маску, употребив ампулу и став условным Иствудом времен вестернов или Элвисом Пресли, окончательно стирают свою индивидуальность. Это по настоящему страшно, если задуматься, дорога в никуда. Прошлое далеко, в прошлом ветер, воздушный змей и тишина.
Вот только у Лема, несмотря на галлюциногены, было продуманно все, в его будущем — были новые порядки, понимания семьи, брака, а у Фольмана — после нападения бунтовщиков на конгресс, и последующей заморозки героини на еще сколько-то лет, ничего не меняется, только усугубляется, и начинает тошнить от красок, сливающихся в одно, большое месиво. Здесь нет нескольких уровней правды, он здесь всего лишь один — ампула, выводящая в старый мир, который в лучших традиция апокалиптики превратился в грязное и пустынное место. Проблема в том, что писатель в итоге историю талантливо закольцовывал, а вот режиссеру в финале предложить нечего.
Вот и получается, что перед нами взявшая на себя слишком большой груз вариация на тему развития технологий. Кому нужны проблемы третьего мира, когда общество потребления устало смотреть на кумиров на экране? Пора потреблять их внутрь. Быть ими. Стандартная линия художника и его влюбленности в свое творение, так же ненавязчиво испарится, как и появилась. Цветастая галлюцинация. Здравствуй, новый мир!
