Ломай меня полностью
Что-то должно сломаться (Nånting måste gå sönder), 2014, Эстер Мартин Бергсмарк
В своей рубрике “Голос Скандинавии” Дмитрий Котов рецензирует шведский ЛГБТ-хит.
Себастьян живет в небольшой бедной стокгольмской квартирке с инфантильной соседкой-лесбиянкой Леей, переживающей первые сексуальные приключения молодости. Они общаются как закадычные подружки, и в этом нет ничего удивительного, ведь Себастьян одевается, красится, ведет и ощущает себя, как девочка. Худое и бледное андрогинное тельце обтягивают узкие футболочки, шортики и джинсики, длинные вьющиеся волосы модно выкрашены черно-рыжим, в носу — пирсинг, телефон — розовый. Временами Себастьян валяется на кровати, ласкает щеку щеточкой туши для ресниц и, утопая в неге нежных грез, вырезает на куске мыла желанное имя — Элли. Элли — та самая, которая живет внутри него, которая изо всех сил рвется наружу, безуспешно сдерживаемая лишь тугими кольцами социальных норм старого консервативного шведского общества.
Сочный раскрытый бутон. И тут же — острые шипы. Такой простой аллегорией начинается кинолента режиссера по имени Эстер Мартин Бергсмарк, прошедшего тот же путь половой самоидентификации, что и Сага Бекер — исполнитель главной роли. Едкий симбиоз красоты и способности причинить боль пропитывает всю эту трансгендерную историю целиком. Это рассказ о чистой душе, вынужденной скитаться по злачным местам в поисках своей мечущейся с края на край самости. Бесконечная неуютность, гнетущее чувство постоянного одиночества и отторжения, злые взгляды на затылке и кровь на одежде после встреч с самыми идейными защитниками традиционных ценностей. Тревога, мерзостное напряжение и подкатывающая к горлу тошнота — именно то, что сопровождает зрителя при просмотре. Причем вызывают такой эффект не откровенные сексуальные сцены со всеми подробностями того, что многие назвали бы емким словом «извращение», а та ухабистая кривая дорожка, по которой скатывается вниз жизнь человека, не похожего на остальных, но оттого не менее ранимого. Вот и соседка подтрунивает: «Мечтатель!». Пьяное хождение над обрывом и подталкивающее в спину ожидание того, что вот-вот… Вот уже почти… Уже гудит в ушах пригородной электричкой, уже потрескивает под носом тлеющей сигаретой. Что-то должно сломаться. И это следует не только из названия фильма. Кажется, все мироздание загустевает и сливается омутом в воронку чужеродности и равнодушия, унося с собой и Себастьяна, и Элли, и подворотни с пустырями, и ночные клубы, и заблеванные вписки, и весь Стокгольм с его мостами и шпилями, и тебя, невольный свидетель грязной молодежной драмы.
«Что-то должно сломаться», рецензия
Наверное, все началось с него — красивого, обаятельного и смелого Андреаса. Заступился, спас от очередных побоев. Ушел, а потом случайно встретился снова. Такой забавный. Затейник… Алкоголь, алкоголь, еще немного алкоголя, виды вечерних набережных, неуклюжее танго на крыше недостроенного здания, невинная ночевка в обнимку друг с другом. Иными словами, самая обычная городская романтика двух влюбленных неформалов. А потом — в отрыв, во все тяжкие, как Бонни и Клайд , только цель — не банки, а минимаркеты «7-eleven». Как думаете, сложилась бы та известная криминальная история любви столь красиво, если бы у Бонни болтался член между ног? Наверное, нет. Вот и здесь не сложилось. И виной тому — не сам Андреас, на самом-то деле, а его стыд и его слабость. Его желание быть правильным. Потому что смотрят, ухмыляются, шепчутся…
А ведь Бергсмарк поначалу будто подыгрывает всем кондовым стереотипам о «правильном» обществе, заложенным еще во времена становления знаменитой Шведской модели, подчеркивая аморальный и беспринципный образ жизни «нетрадиционно ориентированной» молодежи из неблагополучной среды. Но через замызганную призму промискуитета, пьянства и мелкого криминала вскоре начинает пробиваться силуэт по-настоящему сильной личности, умеющей глубоко чувствовать, искренне любить и стремиться к намеченной цели. Как та самая шипастая роза, пробивающаяся из удобренной отбросами и химикатами земли. Элли-Себастьян — это своего рода лайт-версия бунтарки Лисбет Саландер, если бы у той были яйца не в фигуральном смысле, а вполне себе в буквальном. Все то же возведенное в абсолют противопоставление «я — они», правда, без подрыва воздушных замков. Одномоментной сексуальной революции не происходит. Весь 80-минутный хронометраж — это методичное, планомерное и очень болезненное превращение мужчины в женщину. Не хирургическое и даже не поведенческое, а на чисто ментальном уровне. И это настолько убедительно, что Сага Бекер, разрывая шаблоны своими абсолютно женскими повадками, гипнотизируя своим абсолютно женским голосом, легко добирается своей изящной, абсолютно женской походкой до «Золотого жука», шведского аналога «Оскара». Естественно, в номинации за лучшую женскую роль, причем как первый в истории премии актер-трансгендер.
Бергсмарк бесхитростно, но конъюнктурно льет воду на мельницу новой шведской идеологии, деликатно приучившей «нацию зануд» одинаково терпимо относится к белым, черным, желтым, розовым и голубым. А ведь во времена Бергмана уважающему себя шведу не то что в бабские шмотки рядиться, а даже присесть не на то место во время званого ужина было моветоном. «Что-то должно сломаться» — ясный и прямолинейный фильм об одиночестве и свободе как двух сторонах одной медали, балансирующий между саморазрушением и самостановлением.
Бергсмарк бесхитростно, но конъюнктурно льет воду на мельницу новой шведской идеологии, деликатно приучившей «нацию зануд» одинаково терпимо относится к белым, черным, желтым, розовым и голубым. А ведь во времена Бергмана уважающему себя шведу не то что в бабские шмотки рядиться, а даже присесть не на то место во время званого ужина было моветоном. «Что-то должно сломаться» — ясный и прямолинейный фильм об одиночестве и свободе как двух сторонах одной медали, балансирующий между саморазрушением и самостановлением.
Вот он, маленький человек на вершине самого высокого холма, откуда шведы так любят зимой съезжать на лыжах. Туфли на шпильках — рядом, на скамейке — чтобы отдохнули ноги, так уставшие убегать от всего и от всех. Вдалеке — большой город, как на ладони. Кто смотрит свысока на вечерний Стокгольм? Сокрушенный Себастьян или воспарившая Элли? Что в этих глазах? Близость смерти или искра новой жизни? И что они видят? Столицу королевства суровых викингов или европейский город, где открывает двери музей ЛГБТ-культуры, пока парни в колготках прыгают с транспарантами вокруг российского посольства? Так много зависит от точки зрения.
