“И все же Лоранс”, 2012
Восьмидесятые плавно перетекают в девяностые. Преподаватель литературы Лоранс сожительствует с любимой девушкой, рассказывает школярам о Сартре и мечтает о писательской карьере. И все бы ничего, но тут Лоранс совершает каминг-аут и рассказывает близким о том, что все это время он чувствовал себя женщиной и вот, наконец, решился изменить собственную гендерную принадлежность. Подруга в ответ спрашивает героя, не переодевался ли он в ее одежду, а строгая матушка строго просит перенести телевизор. Потом, впрочем, выясняется, что они его любят и в качестве женщины. Еще позже выяснится, что даже их любовь не убережет Лоранса от сложных разговоров, нерешаемых проблем и разбитой посуды.
В своей третьей режиссерской работе Ксавье Долан предстает все тем же талантливым, самовлюбленным и трогательным хипстером. Многие писали, что в “Лорансе” главный вундеркинд современного кинематографа повзрослел, но это, конечно, неправда – кризис среднего возраста является лишь ширмой, скрывающей вполне подростковые характеры более-менее всех героев. В остальном все так же предсказуемо – будет вам и обязательная Сюзанн Клеман, и обыкновенно качественный саундтрек, и традиционные клиповые отступления. Долан обстоятельно работает с кадром, максимально живописно выстраивает пространство, экранизирует внутреннее состояние героев эффектными визуализациями вроде холодного душа с потолка и склеивает многочисленные мелочи в одну большую (говоря откровенно, слишком большую) историю.
Местами все это взрывается действительно классными эпизодами вроде страшного общепитовского монолога Клеман, но в целом “Лоранс” выглядит жутко затянутым, излишне амбициозным и совершенно циклопическим зрелищем, рассыпающимся на отдельные куски. Вот бесконечные выяснения отношений, вот милый эпизод с выбором парика, вот артист Пупо ходит туда-сюда под музыку и привлекает всеобщее внимание, точно модель на подиуме, вот нарисованная на стене свобода, вот, наконец, сцена увольнения с белым овальным столом и надписью “ecce homo”, нацарапанной белым мелом на грифельной доске. Не говоря уже о том, что при всех достоинствах картины здесь, конечно, слишком много автора – временами долановские штучки выглядят очень уж назойливо. Да и обилие цветастой выразительности делает фильм излишне формальным.
Спасает “Laurence Anyways” то, что режиссер использует нестандартный для этой фактуры угол зрения, рассматривая историю своих героев без обыкновенного в таких случаях эксплуатационного цинизма. Долан рассказывает не о проблемах трансгендеров, а о людях. И у него получается не безупречное, но все же трогательное и искреннее кино. И это, конечно, лучшее, что вообще можно сказать про фильм, посвященный гендерной идентичности тридцатилетнего канадского кидалта.
