Honey, I have no money
Дефолт (Gukgabudoeui nal), 2018, Чхве Гук-хи
Артур Сумароков – о корейской экономической драме
То или иное государство нельзя считать до конца зрелым, если оно не испытало такой вид жесточайшей экономической казни (или иногда – суицида), как дефолт. Во всяком случае, обесценивание национальной валюты вкупе с тотальным обнищанием населения и сопутствующим обнулением политической вертикали апостериори становятся хорошей прививкой. Как от необоснованного головокружения от успехов, так и от прихода во власть людей, не склонных мыслить на широкую общественную перспективу и, в первую очередь, максимально просчитывать всевозможные риски. К тому же любое разрушение служит оздоровлению, какова бы цена последнего на самом деле не была.
Ноябрь 1997 года. Южная Корея. В то время, как финансовый инвестор Чон Хак, пока не стало слишком поздно, стремится урвать как можно больший куш, старший аналитик Ши Хиен предлагает меры по спасению утопающей южнокорейской финансовой экономики, а владелец небольшой фабрики Габ Су пытается изо всех сил спасти свой бизнес. Впрочем, умрут все: юридически кто-то только для южнокорейской экономики, кто-то уже для мировой, а кто-то банально физически, не выдержав танталовых мук собственного банкротства вкупе с сопутствующими прелестями погружения в бурную, дивную жизнь вечно униженного и оскорбленного пролетариата.
Кадр из фильма «Дефолт»
Как показать в кино финансовый кризис во всей своей апокалиптической подлинности?
Можно вальяжно и с пренебрежительным осуждением, как Оливер Стоун, который, при всем своем прогрессирующем леворадикализме, сперва вывел в 1987 году в “Уолл Стрит” образ Гордона Гекко – сущего Мефистофеля с Уолл-Стрит, дабы 23 спустя, уже в необязательном сиквеле “Уолл Стрит: Деньги не спят”, бесхитростно сопоставляя новых вожаков финансового мира со старыми, стать для последних “адвокатом дьявола”, ведь их игра не по правилам все же не была столь возмутительно мерзкой, как у новых волков.
Можно китчево и одновременно с усердным мегаломанским размахом “большого стиля”, как Мартин Скорсезе в “Волке с Уолл-Стрит”, который встроил Джордана Белфорта в свой уютный пантеон “славных парней” и “бешеных быков”. Можно бесстрастно и холодно, взглядом циничного патологоанатома, коим выступил Джей Си Чендор в своей хронике падения биржи 2008 года в картине “Предел риска”. Но можно и с игривой меметичной дидактикой, приправленной большими кусками цемента от разрушенной “четвертой стены”, которые, к примеру, присутствуют в “Игре на понижение” Адама МакКея. В своем втором полнометражном фильме “День национального банкротства” aka “Дефолт” режиссер Чхве Гук Хи обильно пользуется приемами, столь щедро использованными в “Игре на понижение”, при этом выкрутив по максимуму левацкую риторику в духе Оливера Стоуна в его нынешнем изводе. При этом следует отметить, что левый дискурс крепко засел во всем современном южнокорейском кино, начиная от хита девяностых “Шири” и заканчивая недавними “Паразитами”, удобрившими вездесущие народные массы, больные раком популизма в терминальной стадии.
Левацкая нескладность мешает принять фильм как сколько-нибудь интересное авторское высказывание, ибо режиссура Чхве Гук Хи соткана из множественных повторений чужих приёмов, умноженных на растекающуюся по древу политическую мысль
Довольно точно воссоздающий атмосферу тотального экономического краха двадцатидвухлетней давности в Корее Южной, “Дефолт” Чхве Гук Хи заряжен до предела антиамериканской в части и антизападной в целом риторикой аля КНДР на минималках, превращающей этот по-своему напряженный финансовый триллер в чересчур прямолинейный памфлет, с жаром осуждающий капитализм и руку кормящую от МВФ. Именно эта левацкая нескладность мешает принять фильм как сколько-нибудь интересное авторское высказывание, ибо, к сожалению, режиссура Чхве Гук Хи соткана из множественных повторений чужих приёмов, умноженных на растекающуюся по древу политическую мысль – удивительно предсказуемую и в то же время актуальную для тех, кто особенно сейчас занимается борьбой с капитализмом, ничтоже сумняшеся продолжая пользоваться всеми его благами. Впрочем, Чхве Гук Хи, говоря о событиях 1997 года, толком не подчеркивает в кадре само ощущение того времени. Фильм, опирающийся на события девяностых, нарочно ли или наоборот, избегает всякой ностальгии, лишен по сути характерных маркеров эпохи, которая с каждой новой декадой все сильнее обрастает мифами разной степени (не)убедительности. Девяностые в картине “Дефолт” никоим образом жирно не подчеркиваются, и очевидно, что Чхве Гук Хи хочет провести прямые как шпалы параллели с лютой хтонью дефолта 1997 года и сегодняшней мировой политической и экономической лихорадкой (по прогнозам, новый коллапс мировой экономики наступит в 2020 году), вставляя к месту и не к месту актуальную повестку. Но именно эта тотальная внеисторичность происходящего в кадре усиливает общий навязчиво дидактический неомарксистский тон фильма, в котором нет по умолчанию даже полутонов, а любые нюансы, касающиеся психологической достоверности поведения главных героев и ряда связанных с ними линий повествования, кажутся необязательными для режиссера, мыслящего как типичный максималист. Черное должно быть невероятно черным, а от блеска белых пальто должно слепить глаза.
Примечательно, что многослойная сюжетная линия фильма, преимущественно постоянно сводящаяся к фразам что “денег нет, но вы держитесь” и что “стрелочка не поворачивается”, бодро оживает, стоит в кадр ворваться Венсану Касселю, чей персонаж – экс-глава МВФ Мишель Камдессю – то и делает что соблазняет, развращает, угрожает и просит в том или ином виде, и, к сожалению, не всегда буквально делая все вышеперечисленное. Картина, которая кажется невыносимо душной от обилия идеологии, в сценах с Касселем наконец приобретает здоровый бледный оттенок иронии, произростающей, в первую очередь, из того рисунка роли, которую создает Венсан Кассель. В скучном, приглушенном от лишнего света сеттинге южнокорейских офисов Камдессю-Кассель выглядит тем кто взваливает на себя восстановление финансовой нормы, опираясь на собственную выгодную стратегию паука. И при всей демонизации Чхве Гук Хи образа Камдессю в лучшем духе “сурковской пропаганды” демон МВФ выглядит как самый рассудительный и трезвомыслящий среди всех прочих персонажей ленты. Впрочем, так всегда бывает, когда твой идеологический враг значительно лучше чем ты сам.
