///Итоги-2019: Лучшие фильмы года по версии Добрыни Никитич

Итоги-2019: Лучшие фильмы года по версии Добрыни Никитич

От братьев Сэфди до Фернанду Мейреллиша: Добрыня Никитич подводит итоги прошлого года

10. Неограненные драгоценности

Душный, суетливый, тревожный и гипнотизирующий фильм братьев Сэфди. В прошлой их картине Роберт Патинсон бежал к совершенно конкретной цели, пусть и окольными путями – не дать брату пропасть за решеткой; теперь свой забег по Нью-Йорку осуществляет Адам Сэндлер, первое время создавая ощущение полнейшего хаоса: беспрестанно сменяющие друг друга лица в кадре, непрекращающиеся телефонные звонки и загадочный камень, ставший первопричиной всего сыр-бора. По иронии судьбы, красной нитью проходящие через всю ленту ставки на спорт являются едва ли не самой стабильной частью жизни героя Сэндлера, его константой в этом городе сплошных переменных. Ритм картины построен настолько удачно, что в кульминационной сцене (тоже со ставками) вы следите уже не за героем – за матчем, будто вы и есть тот уставший от творящегося вокруг бардака еврей-ювелир, жизнь которого цементируют банальный случай и физическая форма случайных спортсменов. Чувство полнейшей неустроенности, обуревающее весь фильм, – главное достижение братьев Сэфди. Состояние главного героя столь осязаемо через экран, что даже не по себе, но, есть подозрение, что это и есть та неограненная драгоценность, что несет в себе лента.

9. Тело Христово

Достаточно примечательная, даром, что предельно простая, картина о христианском лицемерии, тем более любопытная, что снята в одной из самых религиозных стран Европы: те же прихожане, что регулярно посещают воскресные мессы, первыми закидают камнями, сами будучи не без греха. В то же время, показанная бездонными глазами героя Бартоша Берени жизнь в польской глубинке настолько беспросветна, безрадостна, безнадежна, что свечи костела – единственное, что способно хотя бы как-то наполнить ее смыслом. Своеобразный парадокс христианства по-польски, который, на самом деле, знаком жителю любой христианской страны, где о вере вспоминают лишь в эгоистичном порыве то ли забыться, то ли, наоборот, придать себе больше веса, совершенно не следуя тем базовым принципам, что сами же и проповедуют.

8. Отверженные

Здесь должна быть глупая шутка о летних американских протестах и Франции, которая просит подержать ее бокал вина. Лента Ларджа Ли в каком-то смысле наследует “Ненависти” Матье Кассовица: полицейский произвол и расовая нетерпимость во Франции никуда не делись, между отвергающими и отверженными по-прежнему катастрофически глубокая пропасть, а строить мосты не готова ни одна из сторон. Конечно, в ленте нет ни запоминающихся работ уровня и харизмы Касселя, как не может она похвастаться и пугающей черно-белой эстетикой Кассовица, но она безусловно важная, своевременная и в меру своих возможностей честная: ее суть не в том, чтобы занять чью-то сторону, но в том, чтобы показать, что сторон в этом конфликте нет вовсе.

7. Два папы

Казалось бы, выпускать картину о двух понтификах аккурат между первым и вторым сезонами главного католического глашатая десятилетия “Нового папы” не имеет смысла, если только в качестве главного героя нет кого-то более порочно-невинного, чем Ленни Белардо. Народная мудрость о том, что, когда кажется, нужно креститься, никогда не была еще столь близка к истине. Для просмотра очаровательного портрета предыдущего и нынешнего понтификов за авторством Мейреллиша вовсе не обязательно иметь какое-то отношение к католичеству в частности и религии вообще. По большому счету, будь Бенедикт и Франциск политиками, писателями, учителями, в конце концов, принципиальный посыл истории не изменился бы – это рассказ о консерваторах и либералах, о прошлом и будущем, о том, как одно невозможно без другого. Номинация Джонатана Прайса за его роль Франциска тем удивительней, что она вообще первая в его длиннющей карьере, а Энтони Хопкинс со своим демоническим обаянием как нельзя лучше подошел для роли противоречивого (это еще мягко сказано) папы Бенедикта. Непосредственно католическая часть картины чудо как хороша, даже с оглядкой на гламурного сериального конкурента: детально воссозданная для съемок Сикстинская капелла, тонущее в интригах, и вместе с тем удивительно сакральное голосование кардиналов, людское море верующих и верящих в стоящего на балконе папу. Ах, ну и футбол, куда же без него.

6. Маленькие женщины

Как бы ни хотела Грета Гервиг почивать на лаврах автора феминисткой интерпретации романа Луизы Мей Олкотт, правда в том, что роман сам по себе достаточно заряжен идеей женской эмансипации, так что осовременивание истории сестер Марч в соответствии с актуальной повесткой, которым так гордилась режиссер, весьма и весьма призрачно. Вместе с тем, работа Гервиг – это лучший кэнди-бар 19го года: сладко (но не приторно), стильно (так, что в пору каждый кадр сохранять где-нибудь в Pinterest) и по-девичьи нежно. Огромная удача для Греты – это Сирша Ронан в пуле ее актеров: что в предыдущей их совместной “Леди Берд”, что в “Маленьких Женщинах” сейчас Сирша полноправная хозяйка каждого кадра, в котором она появляется; Гервиг как нельзя выгоднее подчеркивает эльфийское обаяние актрисы образами столь же нездешних героинь. При желании можно поспорить с решением разделить весь сюжет на две параллельные линии, усомниться в касте Флоренс Пью (в одной-единственной сцене с лаймами в школе, где ее буквально окружают дети, а ей ну никак не 13 на вид) и посетовать на совсем уж невнятную линию Мег, но, по большому счету, это все вкусовщина. “Маленькие женщины”, живописуют вневременные сестринство, юность, мечтания и надежды, походя на полотно импрессионистов: вблизи, может, и хаотическое смешение цветов, но издали – трогательные, трепетные и безусловно красивые.

5. Тайная жизнь

Можно долго спорить, торт или не торт Маллик, составлять кучу списков, ранжируя его работы от лучших к худшим и наоборот, непременно относя картины 10х годов к неудавшимся. При этом одно остается неизменным – его умение чувствовать пространство, воздух, воду, землю, горы. Как всегда немногословные, его герои в “Тайной жизни” могли бы и вовсе молчать – за них обо всем говорят окружающие их пасторальные Альпы: для человека живущего в красоте и гармонии, противоестественно закрывать глаза на насилие и участвовать в войне. Люди воюют не просто против друг друга, а против самого естества, и чтобы это донести, не нужно кинематографических ухищрений или проникновенных диалогов – только изумрудная зелень и бесконечно красивое лицо Августа Диля.

4. Брексит

Великолепный пример того, как нужно рассказывать о политике в кино. Не с точки зрения идеологии, конечно (в данном случае сторонники выхода Британии из ЕС будут недовольны общей негативной оценкой этого шага), но с точки зрения эмоционального вовлечения сторонних наблюдателей, безразличных зрителей в политическую круговерть. Одно из крупнейших политических событий 21го века, описываемое в новостных сводках сухим языком законов, налогов, пошлин и виз, превращается в настоящую драму потерянных поколений британцев, которые всего-то хотели быть услышанными. Никуда не девшаяся классовая борьба Туманного Альбиона дала о себе знать самым неожиданным образом – громким голосом тех, кого обычно игнорировали, настойчивым “нет” той части электората, к которой не считали нужным обращаться в предвыборных кампаниях. Создатели картины честно стараются сохранять беспристрастность, но все же их сложно не заподозрить в личной симпатии к противникам Брексита. Герой Рори Кина, отвечающий за компанию по сохранению места в ЕС, и его соратники подчеркнуто логичны, оперируют статистикой, цифрами и здравым смыслом; герой Бенедикта Камбербетча, злой гений всей этой кампании, недвусмысленно циничен и безразличен к людским судьбам – важно только количество голосов. И если всем доводам рассудка и логики смог противостоять всего-то бездушный алгоритм, значит, не такие уж веские были эти доводы.

3. Паразиты

Топ не топ без Пон Джун-хо. Триумфатор 2019-го не идеален (вспомнить хотя бы кошмарно затянутую вечеринку титульных паразитов в хозяйском доме или спорное мелодраматичное решение с выжившим после удара головы и лужи крови героем), но он являет собой нагляднейшее доказательство универсальности киноязыка и проблем, на котором о них разговаривают. Классовые конфликты сегодняшнего дня удивительным образом резонируют с одной из основных политических повесток прошлого века. В “Паразитах” бедные несравнимо смекалистее, находчивее и, в некотором роде, талантливее, чем богатые, чья внутренняя пустота позволяет столь удачно мимикрировать под их среду обитания. При этом Пон-Джун-хо не забывает ставить своих бедняков на место: из хозяйского дома на самом верху пищевой цепочки они убегают под проливным дождем по бесконечным лестницам и улицам все вниз и вниз, буквально к тому дну жизни, на котором очутились; но даже те, кто чудом удержался на вершине, подобно тараканам влачат существование в подвале. При всей, казалось бы, симпатии к обделенным, Пон так или иначе сохраняет статус-кво, финал картины суров к обеим сторонам баррикад, и подобная беспристрастность напоминает, что в этом долгоиграющем конфликте насилие – точно не выход.

2. Однажды… в Голливуде

Виньетка в фильмографии ДиКаприо. Тарантино будто смотрит на него сквозь недоступную другим призму: то он снимает его в совершенно нехарактерной для него роли злодея в “Джанго”, то теперь пишет его в образе мелкого, суетливого, тщеславного и удивительно комичного актера и, что не удивительно, вновь точно попадает в спектр мастерства Лео. Еще более поразителен образ Бреда Питта, который, внешне ничего не делая, крадет вообще все внимание в кадре. Если вдруг вы никак не могли для себя сформулировать образ American Boy, у вас все вертелось на языке, но поймать не получалось, то это он самый: вальяжный, расслабленный, неторопливый, с непередаваемыми интонациями в голосе (смотреть, конечно, нужно в оригинале). Пусть вас не удивляет, что здесь так много про образы и так мало про сюжетное мясо картины – оно вполне себе диетическое, но с изумительными приправами, этого не отнять. И пусть трюк с альтернативной историей Тарантино уже использовал в “Бесславных Ублюдках”, нельзя не проникнуться тоской по эпохе, в которой ты никогда не жил, если ее рисуют вот так: солнечными красками, иронией, а где-то и сарказмом, свободной от проказы SJW. Только кино, дружба и хиппи (и немного сектантов).

1. 1917

Самый беззастенчивый киноаттракцион года, зачем-то прикрывающийся семейными историями Сема Мэндеса. Это, пожалуй, тот случай, когда совершенно не нужно стесняться того, что форма превалирует над содержанием, потому что форма эта воистину завораживает. Кино-квест в декорациях Первой Мировой полон пасхалок на любой вкус: у кого-то ёкнет сердце – до того герои напомнят ему Фродо и Сэма (тем паче, что опус Толкиена и был навеян первым мировым коллапсом), кто-то будет подобно герою все того же Дикаприо показывать пальцем в экран каждый раз, когда очередная британская звезда появится в кадре, а кто-то будет сражен наповал пронзительным Джорджем МакКеем, вспоминая, где он же мог его видеть. Про трюк с иллюзией единого кадра не говорил лишь ленивый, но, право слово, высматривать спрятанные монтажные склейки – отдельное развлечение для особо пытливых. Мендес умело работает с напряжением, наращивая его по ходу действия, так что катарсис с пробежкой героя МакКея вдоль траншеи, пусть и показанный в десятках промо-роликов, бьет наотмашь, а оставшиеся минут десять-пятнадцать вы чувствуете себя совершенно обессиленными, не в силах отдышаться, словно лежащими в высокой траве там, откуда начинается и где заканчивается это кино-приключение.

Критиканство
Хронология: 2010-е 2019 | |
Автор: |2020-09-14T13:20:53+03:0014 Сентябрь, 2020, 11:44|Рубрики: Итоги, Статьи|
Добрыня Никитич
Плечистый богатырь, вооруженный оксфордским словарем и шапочкой из фольги. Поднял Россию с колен, правда, потом случайно уронил. Носит башмаки могучего пенделя и бензопилу кровавого расчленения, в свободное время отжимается на раздевание.
Сайт использует куки и сторонние сервисы. Если вы продолжите чтение, мы будем считать, что вас это устраивает Ok