Молодой Ахмед (Le jeune Ahmed), 2019, братья Дарденн
Антон Фомочкин рецензирует новую картину братьев Дарденн
На пороге семидесятилетия братья Дарденн получили в Канне приз за режиссуру. Общий знаменатель, к которому пришла пресса год назад, был прост — преимущественное недоумение. Казалось бы, бельгийцы давно забронзовели и предпочли этику эстетике, отточив до автоматизма движение ручной камеры, бесстрастно фиксирующей метания неприкаянных. Раз за разом они возвращались с очередной историей непростого выбора, упиваясь мучительной игрой ума и совести своих героев, препарируя мгновения жизни конкретной рабочей прослойки, находящейся где-то между среднестатистическим небезнадежным почти клошаром и здоровым средним классом.
Кадр из фильма “Молодой Ахмед”
У фоновых обстоятельств также всегда был ярко выраженный диапазон: от выживания на последнем дыхании до безамбициозного течения по волнам удовлетворения своей рабочей ставкой. Что восхищает братьев? Идеалы, требующие жертв. Физический труд, за оплату которого хорошо бы побороться. Там, где эти мотивы пересекаются, и рождается год за годом новый фильм Дарденнов. За последние десять лет их работы все чаще стали напоминать что-то близкое к заунывной производственной кино-морали аля “Премия” Сергея Микаэляна. И даже редуцируя жанровые элементы для разнообразия, они получали беспомощную полу-детективную оказию на манер “Незнакомки”. “Молодой Ахмед” – это новый виток, неминуемое обновление. Оно не открывает новых горизонтов в их режиссерской традиции, пик которой случился еще в начале нулевых с “Розеттой”, но хотя бы побуждает к полемике и выходит за границы ранее намеченного застоя.
На этот раз братья замаскировали деконструкцию своего метода под искреннюю ему верность. По традиции герой Дарденнов не является проводником, он является социальным или моральным раздражителем для зрителя. Зритель – камертон. Преимущество за призывом к любым эмоциям: ненависти, раздражению, симпатии, сочувствию. В отличие от развития плеяды их былых персонажей, религиозный идеализм Ахмеда понятен сразу. С ним все ясно и самим Дарденнам — потому они и используют “беззащитного” героя, ребенка. На что может пойти дитя? Братья стали как никогда близки к заветам Брессона: здесь и аскеза, и наблюдение. А главное, актуальный конфессионный конфликт христианской морали и исламского фанатизма.
Герой Дарденнов не является проводником, он является социальным или моральным раздражителем для зрителя. Зритель – камертон. Преимущество за призывом к любым эмоциям: ненависти, раздражению, симпатии, сочувствию
Примеры подобраны открыточные. Брошенная учительнице фраза: “А парень у вас вас еврей”. Ежедневная последовательность ритуалов занимает внимание чуть ли не больше того, что для Дарденнов всегда было важнее всего, среды обитания. Мигрень сомнения заставляла аудиторию отзываться деяниям даже самых спорных героев дарденновских картин. Социальный контекст говорил за прошлое, настоящее и будущее, наградой становилась возможность выглянуть за пределы порочного бытового круга и, наконец, вздохнуть. В случае Ахмеда, братья проделывают обратный фокус: мальчик чужд миру, он должен быть чужд и зрителю. Этот фильм — чистый вуайеризм, которым движет неравнодушие к молодой, нежной душе. Ахмед рад обманываться ложному радикализму. Вера и молитва ему заменяют стержень, позволяют казаться старше и становятся своеобразным проявлением юношеского максимализма. В тот момент, когда он отвергает все мирские, а главное, детские радости, предоставленные в трудовом лагере для подростков: от вкусной пищи до первого поцелуя. Пакость как проявление протеста. Шкодливость, оправданием которой Ахмед считает религиозный канон. Все это привычная антропология, которая – в отличии от прочих фильмов Дарденнов – не взывает к эмоциям личным. Любая рефлекторная реакция по ту сторону экрана обусловлена публицистическим выбором темы, а не талантами братьев. Зритель – как и режиссеры – наблюдает за метаниями Ахмеда и дожидается того момента в финале, когда ребенок станет самим собой: беспомощным телом, которое может только позвать маму. Отсутствие компромисса, как в “Мушетт”, – новый виток в работе над своим миром со стороны Дарденнов. Большой шаг для них, но бесстрастный, уязвимый и совсем скромный выпад во всех остальных контекстах.
