Инклюзивность, камерность и кино
Иногда неудачи столь велики,
что надежды должны быть сильнее.
— «Разговоры о деревьях»
Разговоры о деревьях (Talking About Trees), 2019, Сухейб Гасмельбари
В конце декабря стартовал Qatar Film Day — совместный проект Cultural Creative Agency и Beat Films. На этой платформе бесплатно выкладывают в онлайн современное авторское кино Ближнего Востока и Северной Африки. На прошлой неделе в рамках программы начался показ документального фильма «Разговоры о деревьях» от суданского режиссера Сухаиба Гасмелбари. Картину отметили призом за лучший документальный фильм и призом зрительских симпатий Берлинале 2019. Рассказываем, почему лента заслуживает внимания.
Судан. Наши дни. На черном экране свет излучает лишь экран мобильного телефона, по которому говорит мужчина. Уже четыре дня нет электричества. А герои фильма 175-ые в очереди на включение. В полной темноте спасением от скуки и отчаяния становятся пародийные съемки на воображаемую камеру. Так начинается невероятно трогательная, очаровательная, смешная, но трагичная история о четырех синефилах из Судана.
Киноиндустрия в стране не существует после военного переворота 1989 года. Все это напоминает сюжеты антиутопий, в которых книги запрещают, сжигают и больше не пишут. Хотя в суданской абсурдистской реальности речь идет не о литературе. Там уже около 30 лет не снимаются новые фильмы, а кинотеатры не функционируют и ветшают.
В центре внимания четверо интеллигентных и обаятельных пожилых режиссера: Ибрагим Шаддад, Сулейман Ибрагим, Аль-Тайеб Махди и исполнительный директор их киноклуба SFG (Sudanese Film Group) Манар аль-Хило. Один из них — выпускник ВГИКа, который с большим трепетом вспоминает студенческие годы, проведенные в СССР, и победу своей картины на ММКФ. (Нашего зрителя порадуют фотографии советских застолий русского творческого студенчества, участником которых был Сулейман, и его довольно успешные попытки говорить по-русски). Другие режиссеры тоже рассказывают о своем прошлом в профессии. Аль-Тайеб когда-то выиграл приз за короткий метр на фестивале в Каире. Ибрагим учился в киношколе в Германии, получил награду в Дамаске и долгое время прожил за границей. Затем, вернувшись на Родину, был арестован. Позже он делится с друзьями тяжелыми переживаниями о допросах службы безопасности. Этот эпизод из жизни войдет в фильм Ибрагима, снятый на мобильную камеру.
Структура «Разговоров о деревьях» сложна. Гасмелбари использует композиционный прием «фильм внутри фильма». Основной сюжет — история о кинематографистах, у которых рождается идея возобновить работу синематеки. Они ставят перед собой сверхзадачу популяризировать кино и устраивать бесплатные показы для всего квартала. Символично, что кинотеатр, выбранный для этой цели, носит название «Революция» — не кровавая, а культурная. Они хотят искусством воздействовать на умы людей, задушенных радикальным исламизмом и запретами на все, кроме пропагандистского телевидения. В повествовательную форму включаются вставки из архивов режиссеров, кинохроники и так называемого любительского мобильного кино Ибрагима. Фильм построен интертекстуально. Уже в названии содержится аллюзия на брехтовское стихотворение «К потомкам» — политическую поэму поэта-изгнанника, живущего в «темные времена», «когда разговор о деревьях кажется преступленьем, ибо в нем заключено молчанье о зверствах». Это строчки, которые прочтет Ибрагиму Манар. Режиссеры передают «привет» другому синефилу и гику — Тарантино, избрав народным голосованием для первого показа его «Джанго освобожденный». И Чаплину — когда смотрят небольшим киноклубом его фильм в импровизированном кинотеатре на крыше. Не больше десяти человек сидят там перед экраном, который держится на честном слове и отображает картинку со старенького проектора. Или представляют членам Суданской киногруппы «Новые времена» в уже отреставрированной «Революции» с большой надеждой на прогрессивные метаморфозы в их стране.
Кадр из фильма “Разговоры о деревьях”
Кадры выставляются так, будто зритель вовлечен в ход сюжета и находится «внутри». Он тоже беседует с героями, хочет помочь возродить индустрию; участвует в смешных сценках вроде той, которую они разыгрывают в начале. Ибрагим покрывает голову шарфом, изображая кокетливую актрису, Аль-Тайеб отвечает за свет, Сулейман делает вид, что держит камеру, а Манар выступает в роли режиссера. Создается ощущение, что мы наблюдаем за реальными людьми в естественных условиях.
В основе нарратива лежит диалоговая часть. Друзья преимущественно только и делают, что общаются. Их магическая коммуникация с интересными историями и шутками перемежается с трудоемким процессом подготовки к показу, который длится примерно две трети экранного времени. Начинается все с разговора об аренде старого кинотеатра под открытым небом. Затем мучительная бюрократия и составление официальных писем для всевозможных инстанций. Потом ремонт, аренда оборудования, опросы о кинематографических вкусах людей, афиша, и наконец, написание речи к премьере. Однако долгожданный показ для широкой публики безнадежно отвергается министерством культуры, и так и не будет проведен. Во всяком случае наяву. В финале фильма Ибрагим пытается закрыть гештальт: он произносит свою речь. А потом «стреляет» в зрителя из мегафона, отчего становится как-то не по себе. Может, он изображает Джанго, завершая тем самым вымышленный сеанс. Или предупреждает: «Не допустите, чтобы и вас лишили голоса».
В картине не чувствуется никакой жалости к себе. Только любовь. Любовь к кинематографу. К своему делу. К друзьям. К людям, вообще. Желание изменить свой мир к лучшему. Из каждого, казалось бы, безнадежного кадра лучами пробивается неиссякаемый оптимизм остроумных героев. А еще ностальгия по времени, «когда деревья были большими» и была любимая работа.
Это фильм о беспомощности человека против авторитарной системы и власти, отвергающей творческие инициативы. Как смело заявляет на радиостанции Ибрагим, эти «злодеи» совершают настоящее политическое преступление — убивают кино
Это фильм о беспомощности человека против авторитарной системы и власти, отвергающей творческие инициативы. Как смело заявляет на радиостанции Ибрагим, эти «злодеи» совершают настоящее политическое преступление — убивают кино. О свободе выбора не идет и речи. Еще действующий на момент создания фильма президент Омар Хасан аль-Башир (Омар аль-Башир отстранен от власти в апреле 2019 года в результате военного переворота и арестован, – прим. Postcriticism) фальсифицирует свое переизбрание в 2015 году. Этот фарс герои видят по телевизору и иронизируют, что голосов «за» оказалось куда больше, чем самих избирателей.
Еще одна ключевая идея — религиозное навязывание как средство управления обществом. Кинотеатр окружают 6 мечетей, и кинематографисты шутят, что к моменту его открытия «они построят еще парочку». И смеются, что страстный поцелуй на экране вдруг может стать случайным фоном для молитвы, ведь вокруг одни сплошные громкоговорители, из которых многократно доносится такбир.
За философским названием скрывается трактат об искусстве и свободе, которую искусство дарует. Кинопоказы дали бы людям толчок к тому, чтобы думать, размышлять о простом и сложном, важном и не очень, развиваться, разговаривать, пусть даже и «о деревьях». Поэтому идея вернуть к жизни кинотеатр и в просветительских целях демонстрировать там кино кажется властям поистине революционной и опасной. Да и зачем, если уже выросло поколение, которое никогда не было в кинотеатрах и смотрело только телевизор?
В Европе ленту оценили по достоинству и неслучайно. Это международное кино, в котором далекая африканская страна, где водятся «большие злые крокодилы», становится вдруг очень близкой и понятной. «Разговоры о деревьях» вне территориальных и политических границ о людях мира, которые путешествуют, говорят на разных языках, творят и отчаянно борются за свое дело. Лишь бы только разрешили…
