Кому в Иране жить хорошо
Такси (Taxi), 2015, Джафар Панахи
Антон Фомочкин о “Такси” Джафара Панахи.
Где-то здесь должно находится жизнеописание последних лет режиссера Джафара Панахи, воодушевляющая история человека, который открыто борется с властями уже третий фильм. Врочем, проще обойтись лаконичным объяснением, к чему это привело – если Некрасов был прежде всего гражданином-поэтом, то Панахи, в силу собственной ситуации, оказался гражданином-режиссером. В условиях иранского режима дело праведное, упирающееся если не в «хуже не будет», то уж точно в «кто, если не я». Другое дело, что за громким и обличительным высказыванием, пусть и упакованным в отыгранную с усталостью иронию, не остается фильма как такового. Невозможно не отметить виртуозность и грацию, с которыми автор выходит из поставленных границ с помощью видеорегистратора и концепции, формально оставшись в рамках поставленного запрета. Заигрывая с публикой, условно говоря, «отсылками Шредингера» к своим предыдущим опусам. Кто, как не таксист, способен в день разговорить и соприкоснуться с огромным количеством обыкновенных людей?
Но социальная критика бесполезна – имея светлый и правильный исход (тем паче, что не самый изящный финальный финт позволяет окончательно юридически отгородиться от претензий), режиссеру лишь на первых порах удается уходить от «чернухи», отбиваясь юмором, дальше становится уже не до смеха
“Такси”, рецензия
Калейдоскопом проносящиеся зарисовки имеют разные тона. Пассажиры жалуются, автор относится к ним с любовью. Иногда проблемы наивны (отпустить рыбок до двенадцати или смерть), иногда упираются в законодательство (завещание, записанное на камеру мобильного). Обсуждают смертную казнь в рамках Шариата и воровство – проще говоря, спорят на идеологической почве. Есть еще линия с маленькой племянницей Панахи, где на примере школьного проекта по созданию фильма режиссер катком движется по теме цензуры. Но магистральная проблема здесь (помимо очевидной – несвободы) – наличие или отсутствие совести. Этот вопрос найдет отражение в двух случаях: противоречивой сцене с мальчиком, который поднял с пола выпавшие из кармана жениха деньги и без энтузиазма пытается их вернуть и, кажется, кульминационной сцене с участием самого Панахи. Но социальная критика бесполезна – имея светлый и правильный исход (тем паче, что не самый изящный финальный финт позволяет окончательно юридически отгородиться от претензий), режиссеру лишь на первых порах удается уходить от «чернухи», отбиваясь юмором, дальше становится уже не до смеха. А боязнь услышать голос надзирателя где-то вдалеке лишь усилится. Ну, что же. Разговор вышел занятным, но утомительным, я, пожалуй, выйду здесь.
