Эрик Шургот ругает фильмы Рэймонда Ипа, Марка Сэваджа и Ксавье Долана
Призрак в театре (Рэймонд Ип, 2016)
Казалось бы, благодатная почва – китайский театр с его пестрыми красками и уважением к традициям, в покрывшихся гарью стенах которого обосновались неупокоенные призраки из прошлого. Но если с костюмами и интерьерами все неплохо, то сценарий и прочее оставляет желать лучшего. Действие довольно быстро скатывается в банальщину с твистами, привычно приписываемыми неискушенным зрителем индийскому кинематографу, и центральное место в сюжете заполняет неуклюжая love story. Более того, фильм, позиционирующий себя как хоррор, откровенно не справляется со своим жанровым функционалом. Смотреть скучно едва ли не с середины, а стереотипные герои, среди которых упорный (читай слепой) скептик, тонкой душевной организации актриса и хмурый злодей-вояка, начинают раздражать своей ходульностью. И еще культурный код, куда уж без него – докоммунистическое общество, погрязшее в болоте пошлого мещанства, где главный злодей той скучающей эпохи, конечно же, высокопоставленный военный. Временами красиво (особенно если закрыть глаза на бюджетные спецэффекты), но жутко нудно и совершенно бестолково.
Беззащитная (Марк Сэвадж, 2004)
Жестокий трэш более чем десятилетней давности на revenge тематику можно было и не упоминать, если бы не серьезные претензии авторов на оригинальность. По сюжету – ничего необычного. Женщина переходит дорогу бандитам, а те начинают последовательно отправлять на тот свет её близких: сначала мужа, потом любовницу (да-да, это не оговорка), а затем и малолетнего сына. В конечном счете, убьют и саму главную героиню, после чего она неожиданно воскреснет через, о чудо, девять месяцев. Воскреснет и пойдет проламывать головы и резать сонные артерии свирепым душегубам. Оригинальность в том, что фильм практически полностью немой, и голос героям дают лишь в моменты насилия – крики боли не заглушить никакой музыкой, даже академической, коей тут зачем-то в избытке. Однако нестандартный подход не отменяет преобладающую эстетику дешевого эксплуатационного кино, снятого в любительском стиле. Нападения мстительницы на своих обидчиков в техническом плане напоминают «Маски-шоу в армии», настолько нелепа постановка. Раздражает и сценарий. Пресловутую любовницу вообще, кажется, ввели в сюжет только ради сцены группового изнасилования. Но более всего умиляет пассивность главной героини – ей отрубленную голову на крыльцо подкинули, а она упорно отказывается уступить свой дикий пляж бандитам… Ладно там, полиция продажная, к ней обращаться нет смысла, но какого черта дамочка так бесстрашно ждет, когда придут за ней самой и ничего не делает? Глупое кино, в котором надменно выпирает «оригинальность» в виде многозначительного молчания и дурацкой мимики героев.
Это всего лишь конец света (Ксавье Долан, 2016)
Фильм Долана уже к пятнадцатой минуте превращается в натуральную пытку. Прихожая, возвращение блудного сына, навязчивые крупные планы, дерганный монтаж, фальшивый вопль Натали Бай, долгие гляделки под оглушающую мелодию, Венсан Кассель, который играет Панина на шоу “Пусть говорят”. Хочется бросить и броситься бежать от этого непотребства, но дальше самую малость лучше, благо, есть чудесная Леа Сейду и старательный неподдельный Гаспар Ульель. Интимный диалог в комнате сестры, со всем его эксгибиционизмом и надрывностью, едва ли не лучший момент в фильме. Но когда ловишь себя на мысли, что, может, и в начале что-то упустил, недоглядел, действо перебирается на кухню, возвещая о возвращении того балагана, что Долан упорно пытается выдать за семейные отношения. А эти флешбеки, этот пыльный и назойливый саундтрек, который, вроде как, должен олицетворять эпоху! Причем непонятно, звучат O-Zone хитом на радио или же это песня из прошлого, что “играет” в воспоминаниях главного героя – Долан, кажется, и сам заплутал в попытке изъясняться в рамках киноязыка. Постоянные крупные планы, выдаваемые за фишку, демонстрируют неумение или даже нежелание режиссера выстраивать мизансцены, планировать кадр. Вдвойне обидно, что фильм опирается на автобиографическую пьесу Жана-Люка Лагарса, рассказывающую историю гея, вернувшегося в семью лишь ради того, чтобы поведать о своей скорой смерти. Имея столь личную первооснову, имея Касселя, Сейду, Ульеля, Бай и Котияр, Ксавье Долан выдает в самом плохом смысле театральное, фальшивое кино с редкими проблесками, которые являются заслугой не режиссера, а актеров, так и не ставших ансамблем. Вместо пресловутого натянутого нерва – попытки сыграть в сиюминутные истерики, вместо полноценных сцен – уткнувшаяся в лица камера. Чтобы хоть как-то оживить действие, Долану приходится разбавлять его тем, что он умеет лучше всего – клипартом с пошловатым саундтреком в виде флешбеков. Остается только дивиться, как можно было превратить трагедию человека в такой фарс, не показать ровным счетом и половины того, что весь фильм витало в воздухе, скукожить кинопространство до уровня говорящих голов, да еще и завершить все это кадром с лежащей посреди ковра мертвой птичкой.
Только птичку и жалко.
