Суд над чикагской семеркой (The Trial of the Chicago 7), 2020, Аарон Соркин
Добрыня Никитич – о новом Соркине
Аарон Соркин – человек и словесный пулемет – продолжает искать себя как режиссера, обращаясь на этот раз от частной истории владелицы подпольного казино к одному из самых громких судов в американской истории. Эта во всех смыслах плакатная история, как нельзя лучше совпавшая по времени с недовольством полицейским произволом летом 2020, по большому счету, делает за Соркина всю драматическую работу (с поправками на косметические сценарные допущения). Вопиющая несправедливость вместе с государственным насилием и расизмом доводят до эмоционального исступления, очень вовремя напоминая, что подобная судебная вакханалия творилась всего-то пятьдесят лет назад – срок слишком малый, чтобы не ужасаться тому, что подобное возможно в цивилизованном обществе. Масла в огонь праведного гнева подливает совершенно макабрический Френк Ланджела, чья работа в роли самодура-судьи является бесспорнейшей удачей картины. Соркин расщедрился аж на две кульминации – одна ложная (с пижонским выходом Майкла Китона, обнажающим истинный подтекст процесса, после которого за пассами действующих лиц в ожидании вердикта можно и не следить), а вторая – такая, как нужно, чтобы кулак победоносно взметнулся вверх с криками «Так их, сукиных детей!».
Кадр из фильма “Суд над чикагской семеркой”
При наличии в актерском составе исполнителей экстра-класса, предложенные им характеры едва ли требуют от них и половины своих способностей. Этой истории отчаянно не хватает соркиновского человека. Нет ни мечтателей вроде стержневых персонажей «Западного крыла», ни асоциального гения сродни Цукербергу, ни мятежного интеллектуала наподобие Уилла Макэвоя из «Службы новостей» и даже какой-никакой Молли Блум тоже не встретится. Конечно, большая часть этих славных людей вышла из-под пера Соркина уже после написания сценария «Суда» (июль 2007), однако тем удивительнее тот факт, что, создав их всех, он не пересмотрел свою работу десятилетней давности, сев в режиссерское кресло уже лично в 2018.
Ощущение кафтана с чужого плеча не покидает весь фильм, хотя одежка действительно качественная – вот только в ней теряется сама фигура создателя, его искрометный талант и столь редкая сейчас непохожесть на коллег по цеху
Эта история действительно больше подошла бы Спилбергу, который хотел снимать ее изначально, с ее локомотивной моралью и поэтико-патетической перспективой. Герои «Суда» чужды нарративу Соркина и скорости его мышления; они слишком просты, их логика прямолинейна и бескомпромиссна, что идет вразрез с извечным вопросом его типичных героев: как поступать – как правильно или как хочется? Чуть ближе из всех них к этому типажу подобрался Редмейн, но сложно отделаться от мысли, что это все-таки суррогат. Нет здесь и столь обожаемых словесных перепалок, где скорость соперничает с остроумием – в наличии одна непереводимая игра слов про яйцо, Коэн, упражняющийся в диалектике, и огромное количество ничем не примечательных функциональных диалогов, в которых тонет красота и острота слога Соркина. Ощущение кафтана с чужого плеча не покидает весь фильм, хотя одежка действительно качественная – вот только в ней теряется сама фигура создателя, его искрометный талант и столь редкая сейчас непохожесть на коллег по цеху. Второй Спилберг – это неплохо, но единственный и неповторимый Соркин – это бесценно.
