Тарас Сасс о военной дилогии Клинта Иствуда
Иводзима (он же Ио, он же Иото) – крохотный остров в составе Японии, ставший ареной самой кровопролитной битвы Второй Мировой войны на Тихоокеанском направлении. Клочок суши в 1250 км от Токио имел стратегическое значение как для американской, так и для японской стороны, поэтому стать огромной братской могилой ему, похоже, было предначертано. Наступательные силы США количественно и технически существенно превышали японский гарнизон острова, но под полный контроль американцев он перешел лишь спустя пять недель ожесточенного сопротивления потомков самураев, стоявших буквально до последнего вздоха.
Будущей легенде американского кино Клинту Иствуду на момент боев за Иводзиму было без малого 15 лет и он не мог не слышать о них, как и не видеть легендарный снимок Джо Розенталя «Водружение флага на Иводзимой». Эта, возможно, самая растиражированная в истории США фотография сыграла значительную роль в японской военной кампании, оказав огромный пропагандистский эффект и позволив собрать необходимые средства на продолжение боевых действий. Но только спустя шесть десятилетий Иствуд, пораженный найденными письмами погибших там японцев, решил посвятить теме Иводзимы дилогию, создав в определенном смысле уникальный для военного кино формат фильмов, снятых одним режиссером с противоположных сторон окопов, разными актерами, съемочными группами и смысловыми акцентами.
“Флаги наших отцов”
Картину «Флаги наших отцов» можно было бы назвать историей одной фотографии, хотя слоган фильма («A Single Shot Can End The War» – «Один снимок может закончить войну») несколько двухзначен, поскольку слово «shot» в английском используется для обозначения как снимка, так и выстрела. Это история шести бойцов, чьи судьбы круто изменились после одной фотографии.
Впрочем, та фотография для режиссера лишь повод обсудить кое-что другое. Например, что историю пишут победители, и именно они «назначают» героев. Феномен героев и их психология – стержень, на который Иствуд нанизывает все события своего фильма. С точки зрения государства, ведущего войну, герои просто необходимы. С их помощью можно прикрыть явные неудачи, получить дополнительное финансирование и, конечно, заработать политические баллы. Тем, кто остается в тылу, и даже родным павших на полях сражений тоже важно сохранять веру в то, что лучшие парни погибли смертью храбрых и во имя высокой цели, а не, скажем, от банальной дизентерии или по глупости командиров. Парадокс в том, что вернувшиеся с войны редко считают себя героями, а еще реже находят комфортное место в мирной жизни.
На реальном фронте хватает героизма (как, впрочем, трусости и бесчестия), но о природе этого явления находящимся в тылу предстоит только догадываться. Бремя народного героя вынести порой тяжелее, чем окопные будни и тут фильм Иствуда неожиданно перекликается со снятым в социалистической Польше «Человеком из мрамора» Анджея Вайды. Оба автора говорят похожие вещи о том, как система умеет создавать героев, их грамотно использовать, а потом забывать.
“Письма с Иводзимы”
Настоящий патриот своей страны Иствуд сознательно отказался от идеи снять очередную оду американской армии с гордо развевающимися на ветру флагами и звуками гимна в полную громкость. Впрочем, далек он и от типичного для многих кинематографистов левого толка, видевших в любой тени заговоры мировой закулисы. Режиссеру удается сохранить трезвый взгляд на те события и даже привнести в картину здоровую иронию, с которой он подает патриотическую эйфорию, захлестнувшую Штаты во время войны.
Начало «Флагов…» с высадкой морских пехотинцев на пляж Иводзимы перекликается со знаменитым началом «Спасения рядового Райана», где в жесткой и реалистичной форме показано начало операции союзников в Нормандии. Но того пафоса, которым сопровождается дальше фильм Спилберга, у Иствуда нет и в помине. Кроме размышлений о сущности и восприятии героизма, режиссер сосредотачивается на таком феномене, как армейское товарищество, которое в условиях войны для бойцов имеет гораздо большее значение, чем долг, честь, слава и даже семья. Во время боя есть только ты, враг и тот парень, который из него может не вернуться. Собственно, в этом, по версии режиссера, и заключается сила американской армии, в которой воюют не памятники из бронзы и гранита и не накачанные идеологией зомби, а простые мальчишки, высшей радостью для которых есть возможность после задания поплескаться в теплом океане.
Если “Флаги наших отцов” можно назвать историей одной фотографии, то “Письма с Иводзимы” могут быть названы историей одного мешка писем
Если “Флаги наших отцов” можно назвать историей одной фотографии, то “Письма с Иводзимы” могут быть названы историей одного мешка писем. Написанные, но не отправленные послания несколько десятилетий были погребены в вулканической почве острова, ставшего последним пристанищем для почти двадцати тысяч японских солдат. За основу фильма был взяты письма генерала Тадамити Курибаяси, руководившего обороной острова и бывшего не понаслышке знакомого с методами американской военной науки.
По признанию японцев, Иствуду в этом фильме удалась уникальная вещь. Обычно, когда про японцев снимают иностранцы, то это смотрится примерно как американская экранизация “Тараса Бульбы” для читавших в оригинале Гоголя. Режиссер отказался от привычных штампов, присущих фильмам о Стране восходящего солнца, сформировав костяк творческой команды почти исключительно из японцев. Постановщик не ставил себе целью разобраться в причинах, которые привели к американо-японскому конфликту, отдав это на откуп историкам. А сам сосредоточился на человеческих судьбах и национальных особенностях.
Известно, что солдаты императора это бойцы, воспитанные на понятиях чести и долга перед страной. И смерть во имя родины для них не пустые слова, а высшее проявление доблести, поэтому японцы оказывали такое отчаянное сопротивление на каждом участке фронта. Именно во второй половине Тихоокеанской кампании возник термин камикадзе в его современном понимании. Японская армия на тот момент уже существенно отставала от американцев в техническом плане, поэтому ритуальные самоубийства, корнями уходящие к кодексу Бусидо, были последним аргументом в войне, которую уже было невозможно выиграть. Командующий обороной острова генерал Курибаяси, получивший западное образование, запрещал своим подчиненным т.н. “банзай-атаки” и, возможно, именно поэтому битва за Иводзиму стала единственным крупным сражением, в котором американцы понесли большие потери в сравнении с японцами.
Бой за Иводзиму примечателен еще и тем, что стал первым американо-японским сражением на территории собственно Японии. Иствуд использует этот факт для показа столкновений культур и цивилизаций. Если во “Флагах…”, за исключением одного крохотного эпизода, действуют исключительно американцы, то в “Письмах…” уже появляются совместные сцены. Несмотря на их разное эмоциональное содержание, они несут некий примирительный эффект. Иствуд показывает, что по обе стороны были и подонки, и достойные люди со своими слабостями, сомнениями и отчаянием. И в то же время режиссеру удается уловить тот момент, когда враги, сначала презирающие друг друга, со временем проникаются взаимным уважением.
Очень характерно, что “американская” часть не снискала особого успеха в домашнем прокате, тогда как “японская” стала хитом в Стране восходящего солнца (9-е место в годовом прокате). Японцы, очень не любящие вспоминать о собственных поражениях, почему-то прониклись историей героизма соотечественников, так убедительно и достойно рассказанной гражданином страны-победителя.
Стоит сказать, что символическое примирение двух стран случилось и в реальности. В 40-ю годовщину начала сражения ветераны Японии и США собрались на совместную поминальную службу, во время которой был открыт мемориал с гранитной плитой, на которой были высечены слова:
“В 40-ю годовщину битвы за Иводзиму американские и японские ветераны снова встретились на этих песках, в этот раз с миром и дружбой. Мы чтим память о наших товарищах, живых и умерших, которые сражались здесь с храбростью и честью, и мы вместе молимся, чтобы наши жертвы на Иводзиме помнились всегда и никогда не повторились.”
Английский вариант текста обращен к морю, откуда наступали американцы, а японский – к острову, на котором оборонялись японские войска. В дальнейшем совместные поминальные службы проводятся каждые пять лет, и это кажется гораздо более конструктивным решением, чем постоянные попытки переписать историю той страшной войны под меняющиеся реалии и ежегодное бряцание оружием на парадах.
