Антон Фомочкин и Денис Виленкин вновь об ММКФ.
Денис Виленкин о лучших фильмах 37 ММКФ.
В прошлом 2015 году Московский международный кинофестиваль, открывшийся анималистичным блокбастером Жан Жака Анно “Тотем волка”, был по-охотничьи богат на кинематографические трофеи со всех континентов земного шара, чего стоит один лишь “Рыцарь кубков” Терренса Малика, вошедший в показательно названную программу “Тропическая эйфория”, до московского смотра, презентованный в основном конкурсе Берлинале. Невесомый, цепляющийся за проявления сущего и не суетного, планами возвышающейся над человеческими страстями вазы, гордо взирающей с музейного постамента, пальм, что будто реагируют на сказанное едва заметным шевелением листвы, океана, нежущего ступни героев. Ступни – как символическая фигура древнего африканского мира, отождествляющая их с началом бытия. Этнос фильма, начинающегося землетрясением и все теми же волнующимися пальмами, преисполнен таро-символикой, заявленной в названии и бесшумной поступью по песку, вопрошающий о предназначении такого аркана, как человек. В частности, сценариста из Лос-Анджелеса, утерявшего вдохновение. Он – рыцарь кубков, а что за абсолютом жизни? Мысли всего-навсего мысли, слова – не более потоки воздуха. А землетрясение, быть может, ментальная атака панического типа, а не проявление физического мира, так чутко реагирующего на прикосновения и хульные вопросы, гневящие того, кто создал и этот океан, и пальмы, и ступни.
Вопросы сущего, как и в “Рыцаре”, беспокоят другого экранного философа, Гаспара Ноэ, “Любовь” которого вошла в специальные показы ММКФ, до этого показанная чуть более месяца назад на Каннском кинофестивале в программе “Полуночные показы”.
Лучший фильм прошлого года живописал встречу, последующее чувство, и нагрянувшую утрату по эфемерным, так заполоняющим тела, экстатическим флюидам. Оголенный нерв полотна, выраженный в сцене, где главный герой тщетно колотил в дверь возлюбленной, ” Electra, please”, брошенное в гулком пространстве тесного коридора, так и оставшиеся без ответа, плавно обращающееся в знаковые для Ноэ монологи о собственной малости перед созвучно маликовским величием мира. Опиум, запрятанный в коробку от видеокассеты, отзывающийся единственной реминисценций о светлом времени, когда можно было все. А что после? Щемящее чувство утраты после неуловимо щекочущей мысли о том, что он лестничным образом перенесет вспять, туда, где мир казался теплом руки в руке. Но вместо – вновь лестничная клетка, и жизнь – гулкое безразличное пространство тесного коридора с выходом только в пустоту.
Программа “8 с половиной”, курируемая Петром Шепотинником, помимо российских премьер таких фильмов, как, “Реальность” Квентина Дюпье и “Взорвать Гитлера” Оливера Хиршбигеля, включала в себя два, казалось бы, далёких друг от друга, но в сущности, похожих киноэксперимента, где камера выступала главным героем и артистическим макгаффином. Снятый мамой Василия Сигарева, пятнадцатиминутный видеовербатим, и им лаконично смонтированный, буквально останавливает внутрифильмовое пространство, вынуждая отдыхающих в Крыму российских граждан, и вероятно граждан республики и союзных государств, самозабвенно махать в бесстыдно направленный на них объектив, сидя, например, в поезде, предвкушая широты Таврического полуострова, или заключая в объятья вековой дуб, такой знакомый, родной, и отданный “оккупантам”. Традиция ладоней, взываемых к диалогу с камерой продолжится у фуникулера, а довершится раздолье патриотического позитивизма торжественной винной дегустацией под слова песни “мы так давно, мы так давно не отдыхали”, ведь те Антальи, сердцу ли милы? Люди будут радоваться пуще прежнего, себе, запечатлённым на земле, так несправедливо отобранной более шестидесяти лет назад, ведь сейчас они объекты исторического наследия на объекте исторического наследия, пойманные объективом. Счастье, отдых, крымнаш.
Объектив, припрятанный и не привлекающий к себе внимания – камера в “Такси” Джафара Панахи, триумфатора 65-Го Берлинского кинофестиваля. Управляя автомобилем на тегеранских улицах, герой с разной степенью успеха подвезёт всех путников немыслимого странствия, так неслучайно, словно исповедчески оказывающихся у него в пропускающем солнечное марево, салоне. Режиссёр, вынужденный затворник и политический (по меркам иранского законодательства) преступник, не имеющий права на съемки фильма, делает камеру мучеником художественного акта. В финале фильма, герои, покинувшие свою желто-шашечную карету столкнуться с простым и банальным воровством. Машину взломают, аппарат исчезнет вместе с героями и историей, скрупулёзно на него запечатленной. Жест арабской кротости, заявить о хищении искусства, лишив возможности его творить. Заберёте камеру, отрубите руки, опутаете оковами. Но вам не отнять этих взглядов, американского, французского, русского, иранского. Искусство побеждало войну, победит и человека. Взгляды, влюблённые в кино знают, камера – немой свидетель. Было, есть, будет.
Антон Фомочкин о том, что 38 Московский международный кинофестиваль нам готовит.
На смену документальной с приставкой блокбастер “Красной армии” и масштабной Китайско-Французской постановке Жан-Жака Анно “Тотем волка” о любви коммунистов к диким волкам фильмом открытия избрана картина более скромная, но вполне громкая, благодаря приставке с именем постановщика, до сих пор значащей для кого-то многое. “Кеды” Сергея Соловьева шестая работа режиссера с наступлением миллениума, перенесенный на экран рассказ Андрея Геласимова, снова про молодость, вероятно растворенную в фактуре времени нашего, с характерными атрибутами, например в одной из ролей заявлен репер Баста (за музыку “Ассу”, наверное, кто-то и пересматривает, так что ход очевидный), заодно записавший для фильма несколько композиций. Удастся ли уловить голос поколения – узнаем. Актуальная среда и излюбленная тема заявлена с ноткой социального; так главный герой проведя ночь с девушкой, к которой его привели пресловутые кеды, должен помочь ей отвезти в детский дом ее сына больного аутизмом.
Закрывает фестиваль работа Вуди Аллена, открывавший в этом году Каннский кинофестиваль и получивший положительные оценки заокеанской критики, впрочем этот показатель совершенно не важен, ибо год – не год, без фильма мессии всех невротиков. Что интересно тоже про молодость, но в другой временной плоскости, в 30-ые годы. Декорации – Лос-Анджелес. Джесси Айзенберг играет двадцатилетнего парня с помощью дяди устроенного в самый центр голливудской суеты, с обязательными отсылками к системе кинопроизводства “Золотой эпохи”, узнаваемыми характерами, вопросами о сущности жизни в этом муравейнике, заостренными саркастичными диалогами (не исключено, что о Ницше, или Достоевском) и ряженным в винтажные костюмы актерским составом купающимся в своих образах.
Традиционно в основной конкурсной программе будут представлены картины со всего мира, по которым можно будет определить состояние фестивального кино по состоянию на “сейчас”. Не только из Европы и Азии, но и менее популярной в глазах зрителя Коста-Рики.
Если два года назад большая часть фильмов конкурса была объединена, пусть иногда и условно, темой любви, в прошлом касалась детства, отрочества, то в этом сложно структурировать названные на данный момент картины основного конкурса в один ряд. Семейные отношения в центре Тегеранской картины “Дочь”, утяжеленные этническими моральными вопросами и дилеммами. Есть несколько работ отталкивающихся от социальной направленности, вроде Датского фильма “37” повествующего о фрагментах судеб людей умолчавших о преступлении свидетелями которого стали. Или история четырех бездомных “Детей росы” в Филиппинской “Пелене”. Преемственность поколений идет об руку с проблемой самоидентификации на двух противоположных возрастных ступенях в Сербском “Дневнике машиниста”.
Достаточно много фильмов так или иначе затрагивающих творческое начало. Японская картина “Худшая из женщин” с неожиданной стороны раскрывает актерское ремесло в пусть и романтических обстоятельствах, но вполне повседневных. Хотя, кажется штампов чистого и наивного жанра не избежать. В Болгарской драме “Поющие башмаки” пожилой композитор после падения Берлинской стены узнает, что его супруга работала на спецслужбы, пытаясь в последствии осознать и отрефлексировать собственные многолетние отношения через призму открывшейся правды. Не говоря уже об Итальянском байопике “Козни” о последних днях жизни Пьера Паоло Пазолини.
Россию представляет Николай Досталь со своей работой “Монах и бес” по сценарию Юрия Арабова. А в жюри нашу страну будет представлять актриса Виктория Исакова, в этом году снявшаяся в новом фильме Кирилла Серебреникова “Ученик”. Председателем жюри выбран победитель прошлогоднего ММКФ Ивайло Христов, отмеченный за невероятно молодую по духу и вдохновенную картину “Лузеры”.
Не менее интересны, как всегда, параллельные программы. Современные громкие фестивальные премьеры легко найти в «Фильмах, которых здесь не было», «Тропической эйфории», «Восьми с половиной фильмах», «Женском взрыве», но не стоит забывать, что зачастую самое интересное и значимое на фестивале можно обнаружить и вне громких имен в титрах, что также доказывают эти программы. Хотя пропустить с десяток представленных в Каннах картин, победителя Берлинале или наделавших шума в Локарно и Венеции – хочется в меньшей степени. Классический “Красный гаолян” открывает программу посвященную фильмам студии “Сиань”. “Российское кино. Год и век.” представит отечественное кино ставшее культовым на международной арене. Покажут отреставрированную версию “Соляриса”. Несколько классических работ вроде “Земли обетованной” Вайды или “Очей черных” Никиты Михалкова. Отдельное место в этом году отдано кинематографии Южной Кореи и Голландии. А посвященная стодвадцатилетию студии “Гамон” программа наверняка представит важные фильмы легендарной студии за все годы ее существования.
Рецензии на фильмы представленные на 37 ММКФ
“Рыцарь Кубков”, рецензия Антона Фомочкина
“Любовь”, рецензия Антона Фомочкина
“Вдали от обезумевшей толпы”, рецензия Антона Фомочкина
“Будь паинькой”, рецензия Антона Фомочкина
“Тотем волка”, рецензия Антона Фомочкина
“Такси”, рецензия Антона Фомочкина
“Страна ОЗ”, рецензия Антона Фомочкина
“Милый Ханс, дорогой Петр”, рецензия Антона Фомочкина
Рецензии на фильмы представленные на 36 ММКФ
“Да и да”, рецензия Дениса Виленкина
“Да и да”, рецензия Антона Фомочкина
“Красная армия”, рецензия Дениса Виленкина
“Круговерть”, рецензия Антона Фомочкина
“Любить, пить и петь”, рецензия Антона Фомочкина
“Прощай, речь”, рецензия Антона Фомочкина
“Планета обезьян: Революция”, рецензия Дениса Виленкина
“Зал Джимми”, рецензия Антона Фомочкина
“Тимбукту”, рецензия Антона Фомочкина
“Мы любим тебя, мерзавец”, рецензия Антона Фомочкина
Антон Фомочкин и Денис Виленкин обозревают самые неординарные фильмы последних трех лет, представленные на ММКФ
35 ММКФ (Антон Фомочкин)
34 ММКФ (Денис Виленкин)
