Море соблазна (Serenity), 2019, Стивен Найт
Денис Виленкин рецензирует неоднозначный экскапистский триллер Стивена Найта.
Карибский архипелаг. Бэйкер Дилл – профессиональный рыбак, грезит поимкой гигантского тунца и постоянно подвергается уважительно-снисходительным насмешкам со стороны обитателей острова Плимут. Однажды к нему заявляется роковая в кроссовках и таинственно белой шляпе Карен и предлагает провести рыболовный кейтеринг для ее властолюбивого мужа. Бэйкер отказывается, развлекать туриста за огромные деньги он не намерен, но просьбы подзаработать от его помощника Дюка и собственные мысли о благополучии сына вынуждают всерьез задуматься о предложении.
Найт в своих водных метафорах не пытается достать со дна истории кино классические схемы неонуарных сюжетных конструкций, разбросанных там классиками жанра. Мир Стивена Найта в «Море соблазнов» своими конспирологическими корнями напоминает мир Дэвида Роберта Митчелла в фильме «Под-Сильвер Лэйк». В последнем, Эндрю Гарфилд вопросительно таращил глаза в одной большой метамодернистской игре смыслов, также беспрерывно находясь на измене. Бэйкеру Диллу (МакХонаки) предстоит пройти путь из интриг и соблазнов, заявленных в названии российским прокатчиком. Вопреки правилам нуара, соблазн здесь не женщина, богатство и власть, а возможность увидеть родного сына. “Море” в чем-то новаторский проект, noir-apres noir, захлебывающийся от невозможности автора сказать новое слово в жанре. Смиренное чувство рыбака в ожидании лова. История одного безумия, появившегося в обретении “безмятежности”, выраженной в оригинальном названии – «Serenity». Финальная точка принятия собственного помешательства. Укол нейролептиком.
Что есть мистический тунец, которая видится главному герою, ускользающая из рук других рыбаков? Удочка для этого Моби Дика в фильме Стивена Найта, такой же инструмент рационального познания, как и гарпун в романе Мелвилла. А сама рыба – иррациональная природа религиозного, Бытия, Мироздания. Потому Бэйкеру никак не удается поймать рыбу, ее, как и любую природу сущего невозможно разумно освоить, а можно лишь принять ее существование, и войти в нирвану, в долгожданную безмятежность.
С этого момента идут спойлеры, если вы не видели фильм – не читайте далее.
Кадр из фильма “Море соблазна”
Бэйкер Дилл начинает подозревать что-то неладное в схематичных репликах соседей по острову и в ежедневных бытовых задачах; найти кота, доставить его к любовнице. В череде суетных квестов растет его недоверие к окружающему миру. Дилл осознает, что не помнит, как вообще сюда попал и почему на всех картах кроме обрывка суши, вокруг лишь умиротворяюще голубые глади. Желание рационализировать материальный мир оборачивается крахом мировоззрения Дилла. Он понимает, что его жизнь не более – набор заскриптованных, как это говорят, в игровой журналистике, сцен с ограниченным выбором решений. Выпить ром, не выпить ром, выйти в воды с отливом, не выйти в воды с отливом. Безумие и диссоциация – расплата за желание поймать Моби Дика. В этом стремлении к непознаваемому – заложен основный интерес человеческого существования. Наука сталкивается с религией. Диллу приносят прибор эхолокации, но вера не может быть подвергнута сомнению технической новацией для поимки существа, ставшего священным.
К сожалению, «Море соблазна» не «Море деревьев». В фильме Ван-Сента критиков раздражала святая простота, которую легко спутать с маразматической банальностью. Кротость и лаконизм совершенных японских форм языка и образов, приняли за вульгарность архетипов страны восходящего солнца. Противникам витальности и поэтичности в кино будет легче воспринять фильм Найта, чем кино Ван Сента или последние десять лет творческого наследия Терренса Малика. Найт осторожничает и не хочет оказаться непонятым автором одного забытого авангарда. Он скрупулезно поясняет все и проговаривает.
Реальность острова, где принимают участие герои – мир, воображенный Патриком, сыном Бейкера Дилла. Мальчик погрузился, как говорит закадровый голос, в виртуальный мир, чтобы отгородиться от преследующего его в реальности деспотичного отчима (Джейсона Кларка). На экране его компьютера видны все атрибуты острова: вода, рыба, герои. Хочется думать, что Найт не пытается заставить поверить зрителя в создание нейросети с интерфейсом игры «Cid Meir’s Civilization» юным гением, а просто путает карты. Что происходящее на компьютере – ширма для взрослых, которые придумывают себе бесконечные кошмары про вред видеоигр. А на самом деле – весь мир фильма в голове мальчика. Ведь диссоциация поразила в первую очередь его, а затем транслировалась и на его внутриигровой аватар – его умершего на войне отца Бейкера Дилла.
“Море” в чем-то новаторский проект, noir-apres noir, захлебывающийся от невозможности автора сказать новое слово в жанре.
К среде фильма действительно можно предъявить немало претензий. Если происходящее фантазия ребенка, почему он сыплет стилистическими оммажами пятидесятым, зачем Патрик представляет как его отец в откровенных сценах спит с другой женщиной. Сценарные уступки себе как режиссеру бессмысленно усложняют фильм Найта, который все же не выполняет функции Дрю Годарда (“Хижина в лесу”), Роберта Митчелла (“Под Сильвер-Лэйк”) или М.Найта Шьямалана (“Стекло”) в жанровой деконструкции. Впрочем, поскольку все происходящие штормА и кАчки так или иначе зависят от психической нестабильности ребенка-демиурга, раздражающие тяготы и объяснения можно списать на лихорадочную обсессию мальчишки.
Как и «Моби Дик», «Serenity» своеобразный роман американского романтизма. До смерти (в прямом смысле) эскапистский, он бросает вызов эмпиризму сегодняшних родителей в потоках информационных сетей. Если вы думаете, что знаете, что на уме у вашего ребенка – то это лишь ваш чувственный опыт. Не смотрите в его компьютер, лучше поговорите с ним. Синие киты – это страшно, а интернет – море соблазнов. После убийства тьма, после мрака свет. Бог – одинокий ребенок. О последнем лучше не думать, но Найт на этом отчаянно настаивает.
