I am a Titanium
Вокс люкс (Vox Lux), 2018, Брэйди Корбет
Невозможность спасения души в гностических символах и блёстках. Денис Виленкин о монументальном «Vox Lux».
Главным образом, американская школа. Колумбайн слёз не видевший. Обычный класс, обычная учительница, обычный Слон в коридоре. Давай сбежим. А куда? Два выстрела в лицо. Один даровал красивую деталь на лоскутке личика. Другой пришёлся по Другому. Сирены, сигналы, звуки, тревога, синее с красным, пограничное. Звезда родилась там, где падала навзничь.
Корбет-мальчишка умело притворялся странным гаденышем в «Забавных играх». Толково был плюшевым ублюдком в «Саймоне-убийце». Корбет-режиссёр ставит на Висконти. Крутит камерой, как классик. Вгоняет в Паттинсона троцкизм. Проводит сеанс спиритизма с Портман и Лоу одной лишь фразой: «Можешь меня трахнуть, пока я буду под кайфом». Сверхсложное становится сверхпростым. Деррида, Жирар, Лакан оставили сети подсказок, но забыли про двадцать первый век. Кто же этот кумир миллионов? Звезда обложек и победительница чартов. Это божество произносит ничего не значащие слова из мета-Телемы Алистера Кроули. Каждая буква – знак. Каждое слово – тайное писание. Литература нового мирового порядка расходится через четверостишия и бойкие созвучия мантрических звуковых сопряжений.
В самом начале тело “машины попа” подверглось демоническому изменению. Металл вошёл в плоть где-то в районе голосовых связок. Голос Селесты поскрипывает в разговоре с дочерью, а поступки и походка говорят о посттравматическом синдроме, будто в ней бренчит протез. Селеста – Темный Феникс из Людей Икс, сила пришедшаяся на эпоху, следующую за аккуратным изложением мюзикла «Иисус Христос – суперзвезда». Ее клипы и выступления – видео-терроризм в мире, где террор стал синонимом творческой агрессии. Рэперы считают, что они создают террор. Видео-блогеры считают, что они создают террор. Террор – всего лишь слово, означающее какой-то всплеск энергии, являющее силу эго, способную разрушить устои, террор – заявка на радикальную инаковость. Если террор – это возможность рвать колонки, то теракт – каждый трек, вирусом проникающий в позиции Айтюнс. Теракт – набор битов, которые работают как поражающие элементы, сдабривающие гексаген болтами, гвоздями, ножовкой. Биты и слова – оглушающая сила трансцендентного.
Кадр из фильма “Вокс люкс”
Звук голоса Селесты на выступлениях отнюдь не преисполнен металла, это уверенно резонирующая с человеческими сердцами сладкая, как бы ничего не значащая трель. Но воистину горн, грохочущий признаниями в благодарности темной стороне любых религиозных конфессий. Толпа внимала в церкви, где юная, чудом уцелевшая Селеста на мотив молитвы протягивала свою первую балладу, сделавшую ее звездой. Толпа внемлет и в огромном муравейнике концертного зала. Тот жизнеобеспечивающий драйв, что распространяет артистка, та страсть, и адреналин и соблазн, и наркотическая невозможность отказать в чем бы то ни было – самый настоящий порок.
«And I’m so lucky to be with you
Keeping me from my shadow, whoa»
Строчки взывают к инстинктивно понятному человеческому чувству. Строчки о защите и любви. И толпа будет повторять. И устами своими проявлять благосклонность к даровавшему шанс. Но эти слова не о любви, не о чистом. Они о прислужении, преклонении, покорности. И Селеста осознает свою любовную недееспособность. Оставшись наедине со своей дочерью (идеальная метаморфоза, Кэссиди играет и героиню Портман в детстве, и ее дочь) на берегу океана Селеста сталкивается с этим чувственным барьером, с духовной непреодолимостью. Перед ней как будто бы невидимая прозрачная граница, вырастающая прямо перед входом в воду. Это мираж воспоминаний, разделение между этим и тем, лучшим миром, в котором она играла в школьном оркестре. Клип юной Селесты в бесконечном тоннеле – и есть та граница, которую она пересекает. И есть тот момент, который был ей дан, чтобы сделать выбор, умереть или остаться в живых, но продать свою душу. Селеста не способна на любовь, чувства для нее невозможны. А её талант не божий дар, не искра, а вселённый в ее связки глас. И это Глас Света. Ложного света. “Vox Lux”.
Сестра (Стэйси Мартин) выступает не проводником, как можно было бы подумать, а переводчиком между двумя мирами. Втянутая в тайну продажи души Дьяволу и смирившаяся (финальные кадры), она пишет тексты песен. Но когда у Селесты перед концертом (и финалом) сдают нервы, и она срывается с криками на сестру, в ней говорит зависть перед ее чистотой и сохранностью. Талант в написании хитов – не выгодный дар в обмен на собственную душу. А дар Селесты не в гениальной музыке, стихах, конгениальном голосе. Дар в несомненном умении быть Его игрушкой и рабыней. А кто он? Продюсер. Джуд Лоу, чертовски страшно мерцающий в красном свете. И всё, о чем Селеста может попросить Дьявола – не выражаться нецензурно при сестре. И больше – ни о чем. Душа в оковах.
По просьбе продюсера, Селеста в песне «Wrapped up» меняет «я» на «мы». Как бы эгоистичное местоимение отходит на второй план и прячется за проповедческой силой объединения в стране с развитой и культивируемой христианской идеологией. Америка начала скорбеть вместе с ней. Зло подобралось слишком близко, зарылось в самое сердце, и оно запело.
“Vox Lux” – кино и об ушедшей эпохе маскулинности и женственности, реквием по классическим голливудским гендерным представлениям. Звезда, икона, объект желания не излучает кокетство, не опускает со смущенным личиком задравшееся от ветра платье, не увлекает опешивших прохожих лучезарной улыбкой, а концертных директоров своей родинкой. Вот такой генезис. Если раньше неистово топтать призывали патлатые дядьки, и под демонические звукоизлияния толпа выкидывала козу, то с приходом увядания декоративного сатанизма на смену пришла настоящая тьма, скрывающаяся за нежными девчачьими лицами и не менее нежными гимнами о свободе, силе и власти. Власти над кем – неважно. Каждая поймет в меру своих ну и ну. I want it, I got it. И вот такой регенезис.
Одно из самых важных слов в текстах песен главной героини это Свет. Свет как энергетический сгусток, как нечто радостное упоминается в песнях. Настоящее же значение может быть гностическим или теологическим. Это свет оккультного внедрения. Пуповина, ведущая к Демиургу, если говорить о гностическом, где Демиург являлся не благостным богом, а переложением ветхозаветного Яхве и даже Сатаны. Когда Селеста выходит на сцену, светится все. Она приходит в зал, как приходил в школьный класс ее одноклассник. Она повторила путь посланника из ада, скопировала его облик и пришла на свою жертвенную мессу. Она стала им. Закадровый голос Уиллема Дефо, как голос профессора теософии сообщает нам весь фильм о ключевых событиях в биографии божества и где-то в начале отводит ремарку на очень важное замечание. По просьбе продюсера, Селеста в песне «Wrapped up» меняет «я» на «мы». Как бы эгоистичное местоимение отходит на второй план и прячется за проповедческой силой объединения в стране с развитой и культивируемой христианской идеологией. Америка начала скорбеть вместе с ней. Зло подобралось слишком близко, зарылось в самое сердце, и оно запело.
«I’m bulletproof nothing to lose
Fire away, fire away
Ricochet, you take your aim
Fire away, fire away
You shoot me down but I won’t fall,
I am a Titanium.
Yeah, breakfast at Tiffany’s and bottles of bubbles
Girls with tattoos who like getting in trouble
Lashes and diamonds, ATM machines
Buy myself all of my favorite things (Yeah)
Been through some bad shit, I should be a sad bitch
Who woulda thought it’d turn me to a savage?
Rather be tied up with calls and not strings
Write my own checks like I write what I sing, yeah (Yeah)
So you wanna play with magic
Boy, you should know whatcha falling for
Baby do you dare to do this
‘Cause I’m coming atcha like a dark horse
Are you ready for, ready for
A perfect storm, a perfect storm
‘Cause once you’re mine, once you’re mine
There’s no going back
Mark my words
This love will make you levitate
Like a bird
Like a bird without a cage
But down to earth
If you choose to walk away, don’t walk away
So on…
So on…
So on…
