Антон Фомочкин о своих впечатлениях от сорокового Московского кинофестиваля
Фокстрот, режиссер Самоэль Маоз
Вся война на гражданке, на грани нервного срыва. Солдаты – мальчишки любующиеся девушками в остановленных на кпп машинах. Верблюды лавируют по дороге, врага нет.
Гаспар едет на свадьбу, режиссер Антони Кордье
Гаспар едет на свадьбу, влюбляется, уезжает. Простые истины о семейных ценностях и необходимости сбросить с себя медвежью шкуру. Французский арт-мейнстрим без претензий.
Гнев, режиссер Сержиу Трефо
Игры. В аскетизм с крестом в половину голой стены. В ЧБ, чтобы закос под эпоху выглядел не вопиюще искуственным. Все тщетно, мертво.
Пусть трупы позагорают, режиссеры Брюно Форзани и Элен Каттэ
Кричащее о своей принадлежности к джалло кино, в котором кроме этого крика ничего и нет.
Наследницы, режиссер Марсело Мартинесси
‘Такист 21 века’. Вуайеризм, замкнутость, робость, как предтеча закономерному побегу. Приз Берлина за инновации в киноязыке просто за то, что картина из Парагвая и смотреть это не стыдно.
Год без Леона, режиссер: Мерседес Лаборде
Коллизия – отпусти, смирись, сотри из мемори автоответчика. Все в латиноамериканской сериальной традиции. Существование фильма оправдано разве что двумя приблизительно хорошими сценами взаимоотношений девочки потерявшей отца и любовницы этого самого отца, понемногу решившей двигаться дальше.
Первая реформатская церковь, режиссер Пол Шредер
Внешний аскетизм, при внутренней, что привычно для Шредера боли и раздражении до звериного рыка. Переход из внутреннего во внешнее, как катарсис максимального вовлечения во внутрифильмовое пространство. Почему Итан Хоук не получил за этот фильм все премии мира – большой вопрос.
Миссис Хайд, режиссер Серж Бозон
На удивление убедительная в своей мягкости и кротости Изабель Юппер отыгрывает дежурный образ педагога в межрасовом бедламе. Но к намеченному удару током, после которого должен проснуться внутренний доппельгангер, «Хайд» начинает утомлять, а существенной метаморфозы не происходит. Фильм сводится к затяжной лекции по физике, будучи лишен четкой истории и внятного месседжа.
Моего брата зовут Роберт и он идиот, режиссер Филип Гренинг
Где-то первые полтора часа, пока основное место дислокации близняшек – природа, а камера заботливо цепляет муравьев выныривающих из земли, «Роберт» – интимное кино о герметичном братско-сестринском мире. Где «Я подойду к тебе или ты ко мне» гарант примирения, цитаты из Хайдеггера и Августина Блаженного не успевают надоесть, и девичья неловкость от спора на «переспать до экзамена» нивелирует пошлость его как такового. Микромир рушится с приходом во внутрифильмовое пространство физического насилия, ‘бытие есть время’ повторится двадцать раз, а фильм не закончится около двадцати раз там, где уже было бы пора.
Сладостный край, режиссер Уорик Торнтон
В эпоху разномастных неовестернов картина Торнтона – консервативна и старомодна. В своей патетике, Торнтон работает на австралийской почве и старается быть аутентичным, наделяя всех героев труднопонимаемым говором, заполняя кадр спецификой быта. Выбранный им темпоритм может показаться невыносимым, но, если в него попасть, то выбранная для адаптации локальная легенда, о выстреле, побеге и суде – покажется увлекательной.
Офелия, режиссер Клер Маккарти
Про девочку, которая умела читать. Офелия ныне принцесса Диснея, здесь и магия – двойник Гертруды колдунья в избушке на лесном отшибе, и прекрасный принц, и карикатурный злодей (Клайв Оуэн). Все в рамках феминистической повестки дня. Ничего нового не привносит, Шекспира не деконструирует.
Собака, режиссер Самюэль Беншетри
Palm d’Merde фестиваля. Худший фильм Лантимоса, который Лантимос не снял. Как избавиться от кино, и за полтора часа остаться с голой беспомощной провокацией.
Свет, режиссер Барбара Альберт
Пустоватый, но внешне пышный, костюмированный парад недугов с упором на аутентичность. В экранной плоскости повторяется исходный трюк — слепая девушка играет все смотрят на нее в зале, ныне – слепая девушка играет, лечится, как бы прозревает и снова слепнет, люди продолжают на это смотреть.
Слон сидит спокойно, режиссер Ху Бо
Исполненный депрессивного, гнетущего ощущения от окружающего мира удивительный фильм, в рамках которого суицид Ху Бо выглядит его закономерной частью. Но даже в отрыве от внешнего события это не утомляющая четырехчасовая история о суетящихся людях, которые неспособны существовать здесь и сейчас, но таков удел – в любом другом месте ничего не изменится. Остается лишь использовать сидящего спокойно слона, как единственную зацепку, манок, к новой реальности, к другой надежде. Которая, естественно, угаснет.
Ричард спускается в ад, режиссер Роберта Торре
Шекспировский Ричард третий в изумрудных тонах. Музыкальные номера в традиции итальянской эстрады – поет Массимо Раньери, здесь похожий на Пазолини больше, чем был похож на него в байопике. Социальные обертона, фашизм, умерщвленная невинность, все – тонет в стразах и нелепице. Уродство, аффектация, персонажи появляются на экране чтобы умереть, до тех пор пока в действии не останется людей сколь можно пересчитать по пальцам одной руки с отрезанным пальцем.
12-ый человек, режиссер Харольд Цварт
Партизан выживает два часа. Голодает, ампутирует пальцы, мерзнет, плавает в ледяной воде. Нацист в исполнении приглашенной около голливудской звезды – Джонатана Риз-Майерса, хмурит брови, щурит глаза и трепетно поглаживает эсесовский значок. Гражданская сплоченность перебарывает все напасти. Полная национальной гордости история, по своему воплощению сродни ежегодным костюмированным выходам на тему от наших кинематографистов. Выполнено, впрочем, с голливудским размахом при минимуме ресурсов, не даром снимал ремесленник Цварт, автор “Розовой пантеры 2”.
Спутник юпитера, режиссер Корнел Мундруццо
Единственная картина прошлогоднего каннского кинофестиваля про беженцев, в прямом смысле оторванная от реальности. Удивительный аттракцион, сотканный из штампов и лобовых религиозных аллюзий где и отец был плотником, и ребенок со взором невинным способен летать. Желтоватая, ядовитая гамма заката, тасуется с тусклой дневной действительностью восточной европы. Да-да, континент загибается, вертится, загибается. Но вся эта риторика косвенна и второстепенно. Смотрите, как он летает! Все остальное не важно.
Явление, режиссер Ксавье Джанноли
Ранее не лишенные мейнстримного флера драмеди Джанноли брали в основные конкурсы фестивалей класса ‘А’. ‘Явление’ вышло в прокат сразу, миновав все смотры. Может быть это связано с исключительной способностью артиста Линдона, обладающего благородной физиогномикой и печальным взглядом, выбирать себе занудные и заурядные проекты практически всегда.
Три дня в Кибероне, режиссер Эмили Атеф
Роми Шнайдер пьет, страдает, снова пьет, откровенничает, играет драму. Все в чб. Есть одна хорошая сцена, где Дени Лаван целует ей руки, читает стихи, а потом они пьют. За пять минут своего экранного времени Лаван играет на аккордионе. Больше смотреть нечего, стенания разыграны как телевизионное мыло.
Царь птица, режиссер Эдуард Новиков
На прошлом ммкф я все ждал, когда в рок-мюзикле Брюно Дюмона сожгут молодую Жанну Дарк. В этом году, когда пристрелят птицу, или когда она улетит. Изба, двор, снова изба, снова двор, кормление птицы чтобы убралась, так по кругу. Невыносимо.
Халеф, режиссер Мурат Дюзгюноглу
Турецкая тарковщина, впрочем, довольно увлекательная. Каинами не становятся, ими рождаются. Апельсины все падают с деревьев, в конце один из них наконец-то вскроют. Лобовой символизм сглаживает неуловимая тональность, кроющаяся в полу-улыбке Халефа, представившегося реиркарнацией упавшего в колодец ребенка.
Нина, режиссер Ольга Хайдас
Когда в кинематографе исчезнет потребность использовать оленей/ланей как метафизическую репрезентацию чего угодно, всем нам станет чуточку лучше. А так, блеклая, рваная, невнятная лесбийская драма.
Между стеллажей, режиссер Томас Штубер
Отчетные заезды на погрузчиках в супермаркете, чьи забитые полки сливаются в однотонные стены. Ромком без ромкома. Драма без драмы. Определенности в жанре, тональности, осознании цели высказывания так и не наступает. Только потрескивание ламп освещающих торговые ряды и неловкое молчание.
Ночной бог, режиссер Адильхан Ержанов
Уцененный Герман. Казахский Кафка. Система образов ради системы образов. О стране, системе, народе на экспорт в обертке из неона, длиннот за которыми сквозит ветер и рассыпанной по полу картошки.
С пеной у рта, режиссер Янис Нордс
Ревность, как предтеча человеческому бешенству. Кабели грызут друг другу глотки и вырывают протезы. В этой тревоге главное – драматургическое между, между желанием и незнанием что дальше.
Стойкость, режиссер Рашид Маликов
В агонии скорой смерти покойный сослуживец становится единственной причиной вышеобозначенной стойкости. Хорошее слово ‘суровый’, суровый фильм, про прошедших афган мужчин, которые должны свою жизнь закончить по чести. Назаров – сука, убить его мало.
Заблудшие, режиссер Дастин Финили
Встретились два неуравновешенных одиночества. Эстетизация быта, расширенный квант длительности, прошлое которое невозможно отпустить. Пусто. Но хотя бы художественно не пошло. Единственное, чем может похвастаться картина – первый новозеландский фильм в конкурсе ммкф, ну и все.
