Эпистемология в картинках, или маньяк Шредингера
Илья Кугаевскиий бежит Ахиллесом за черепахой корейского детектива, идиотов и бритвы Оккама
Страна вкусных собак, город, балансирующий на грани деревни, полицейский участок, вместо пончиков под кофе сегодня острая лапша. Исполнительная власть не дует в ус: раскрываемость близка к заветным ста сорока шести процентам, на любую уголовщину найдется не менее любой обыватель, дайте только пару часов для беседы в особой каморке. «Вор должен сидеть в тюрьме» здесь ожидаемо редуцируют до «кто-то должен сидеть в тюрьме». Но вот незадача, объявляется самый настоящий маньяк, и старые методы дают сбои. Из прогрессивного Сеула командирован счастливый обладатель аналитического склада ума, однако же грамотная столичная дедукция не вяжется с местным эмпирическим «авось», а потому высококвалифицированный гость подвергается атакам провинциальной ксенофобии, выраженной хрестоматийным «Мы тут таких не любим!». Полицейские азартно дерутся — девушек безнаказанно убивают, невиновные смиренно пишут чистосердечное — убийца придумывает новый план. Как-то оно неправильно все.
Обидеть нерадивого корейского полицейского может каждый, особенно культовый корейский режиссер. Джун-хо Бон жонглирует подтекстами, декларирует многожанровость, мешая детективный нарратив с дискретной комедийностью, забрасывает гиперболами, антитезами и оксюморонами, а чтобы весь мир смотрел не отрываясь, сдабривает саспенсом. Кто бы сомневался, вся местная полиция в глубоком нокауте. Один из детективов предстает настолько беспомощным, что не может ни правильно надеть контрацептив, ни прогнать детей с места преступления, ни даже нормально пообедать — палочки для еды с треском ломаются. Маньяк насилует женщин, а режиссер, иначе и не скажешь, насилует им же созданный образ правоохранительных органов. Ну да, да, мы уже поняли, что южнокорейская глубинка была совершенно не готова к появлению серийного убийцы с хорошей фантазией.
Ахиллес бежит за черепахой по пшеничному полю, а дождь все так же идет, а в каплях отражается наш мир
Впрочем, речь здесь не только и не столько про должностные преступления, «Воспоминания об убийстве» — кино про идиотов, в широком смысле и без привязки к профессии. Идиоты они вовсе не потому, что путают логарифм с параллелограммом или не ведают, сколько лет длилась Столетняя война, в конце концов, это легко можно подсмотреть в Большой корейской энциклопедии. Просто товарищи необучаемы, застряли в гносеологическом тупике и не стремятся поумнеть. Декарт знал лишь то, что ничего не знает, а эти господа гордо идут по жизни, сверкая дубовой максимой «сам все знаю, без вас разберемся!». Из трех следователей первый с упоением рассуждает, что мозги нужны лишь ФБР-овцам в Лос-Анджелесах, а в родном захолустье, дескать, можно и без них прожить; второй банально не умеет ничего, кроме как избивать подозреваемых до полусмерти; последний же, будучи поначалу человеком рассудительным, благополучно ассимилирует в обществе недалеких коллег.
И все-таки палка о двух концах. Да, для службы в полиции набор качеств у главных героев фатален и разрушителен. Они легко спутают бритву Оккама с Gillette Fusion, приравняют «post hoc» к «propter hoc» и скушают мух вместе с котлетами. Но тот самый человек, который несколько минут назад выразительными средствами своего богатого киноязыка клеймил позором всех и вся, теперь взывает к переосмыслению. Южная Корея испытала множество потрясений прежде, чем нашла свой личный сорт демократии. Конец 80-х, смотрите сами, здесь технологически невозможно сделать ДНК-тест, здесь через день идут демонстрации, и каждый n-й час комендантский. А убийца силен, действительно силен и неуловим. Атмосфера накаляется. Ягнята замолчали, но грехов давно не семь. Полукомичные улицы разбитых фонарей мутируют едва ли не в секретные материалы. Маньяк, где ты? Везде и нигде. Задачка не решается, будь ты хоть Шерлок Коломбо с доктором Пуаро, не те условия. Три глупых лилипута против злого Гулливера-невидимки, такая вот трансцендентность. Кто поможет нам, Бог или Томас Хаксли? Ахиллес бежит за черепахой по пшеничному полю, а дождь все так же идет, а в каплях отражается наш мир. Эти убийства нельзя раскрыть, о них можно только вспоминать.
