БК перезагрузка
Саморазрушение, потерянное поколение, Мона Лиза из “Икеи” и любовь как раковая опухоль – в рецензии Екатерины Волковой
По медному небу плывут цветные облака, по антрацитовому асфальту цветные автомобили. Сделать шаг и полететь. Сделать два и понести ядерный огонь голдинговым неандертальцам. Какая на фиг разница? Все пустое. Все звенит, как колокольчик и консервная банка. Все внимание занимает сидящая рядом на карнизе жирная отвратительно сытая чайка. От ее самодовольного белого, серого, желтого хочется сделать шаг… упасть… разбиться… да так, чтоб твои мозги забрызгали не только горячий асфальт, но и чьи-то неприлично дорогие, прилично бестолковые сиреневые туфли. Саморазрушение, а не самосозидание… Какая на фиг разница, если все начинается с большого или не очень стояка, а заканчивается «Падалью» Бодлера?
Энциклопедические познания, википедийная мудрость пациента «кукушкина гнезда». Все будет кока-кола, а если не будет, будет мет, много мета. Не забыть, что «винт» жжёт вены, а писать лучше по-пьяни, Буковски наш кумир, Паланик наш Б. О. Г. Потерянное поколение, поколение бесполезное, офисный планктон ценит, офисный планктон помнит правила. Никому не говорить о Бойцовском клубе. Никому не говорить о Бойцовском клубе. Никому не говорить о Бойцовском клубе. Зато можно говорить с самим собой или стать кровью и ржавчиной застрять в чьих-то венах, а затем разлететься миллионами «железных» молекул по комнате с забрызганными собою стенами. Какая на фиг разница? Взрывчатку можно приготовить из куриного дерьма, а фламинго розовые из-за того, что жрут и жрут целыми днями какие-то водоросли в какой-то точке другого континента. И как же ярко, метко, что за подтирку именно разрекламированная, «икеевская» «Мона Лиза». Жариться под ядерным закатом, ощутить его красоту всеми внутренностями, захлебнуться собственной ненавистью, любовью, кровью, рвотой. Сгореть. Врезать мирной тени по раздутой от благополучия роже. Затянуться последней на планете сигаретой, оставшейся после апокалипсиса, грянувшего года три назад, выдохшейся, забытой под барной стойкой, смоченной чьим-то плевком, испачканной черной помадой, и почувствовать, понять, что вот она — жизнь, другой не будет.
По медному небу плывут цветные облака, по антрацитовому асфальту цветные автомобили. Сделать шаг и полететь. Сделать два и понести ядерный огонь голдинговым неандертальцам
К черту все, мещанский уют площадочек с араукарией (самоцитирование ни чуть не большее зло, чем самосозидание, поэтому по фиг) и даже театр только для сумасшедших, может то и вовсе был наркотический бред. Как вытатуированный на груди дракон, который вдруг начал раздирать когтями плоть, пытаясь добраться до сердца, однако сердца он так и не нашел, ни живого, ни мертвого, ни шелкового, ни шоколадного. Прогрыз тело насквозь и замер на спине, где-то там, где его не видно, но где он все еще царапается неудовлетворенный в слабой надежде найти под всеми этими нивеями, айзенбергами, олдспайсами, шанелями, условностями, многозначностями, недосказанностями что-то живое. Живое и никому не нужное.
А любовь? А что любовь? Любовь здесь с привкусом аскорбинки и необходимостью баяна. Она, как раковая опухоль, которая съела уже все, что можно, уютно устроилась в лимфоузлах и радуется, безразличничает и тихо скулит от счастья. С последнего этажа за концом света наблюдать всего интересней, это, как почетные места на предпремьере только для вип-персон. Разрекламированная популярность «Моны Лизы», раздутая из старого скандала. Драка на парковке и выбитые зубы в белом платке с вышитыми инициалами «Т. Д.» Вот только нет у Т. Д. белых платков, есть самодельная взрывчатка, много самодельной взрывчатки. Рационального объяснения нет, а может и есть, но какая на фиг разница? Опять эта чайка, нет, постойте уже голубь. Городской голубь, с толстенькими, бушевскими ножками. Жирный самодовольный голубь и их таких много. В городских парках, на парковках, отстреливать их надо и резать яйца несогласным. И никому не говорить о бойцовском клубе, чтоб тем вернее земля полнилась. Чтоб тем вернее были обезьянки. …., завтрак готов, кто хочет жрать? Давайте грызть жубами арбузные корки и одеваться в персиковые платья подружек невест и джинсы, в которых выросла вся Америка, давайте плюнем на все и уедем в Сан-Франциско, полетим на пластилиновом самолете и разобьемся над Громким океаном. Никакой разницы, если факты соответствуют, а мыло варится из целлюлитного жира в соседней комнате. То есть вообще н-и-к-а-к-о-й.
