Закон оружия
Сергей Лозовский зрит в корень вестернов и рассуждает о демократии Кольта
«Господь создал людей свободными, но равными их сделал Кольт» — слова, цепляющие самую суть вестерна. Хлесткие, резкие и при этом несколько лицемерные. Купить себе револьвер может любой дурак, но не у каждого есть мужество использовать его по назначению. Можно пробивать дыры в подброшенных монетах с двадцати шагов, и не суметь выстрелить в лицо противника с полутора метров. Даже если от этого зависит твоя жизнь. Можно тысячу раз считать себя крутым, но сам по себе демократический кольт, по всем законам ганфайтеров висящий низко на бедрах, не поднимет сумму вознаграждения на плакатиках с надписью WANTED до кругленькой цифры. Как раз такой, что дают за голову любого из дикой банды Пайка Бишопа, человека, который, несмотря на свою церковную фамилию, не будет подставлять вторую щеку и прощать обидчикам. Убьет, не помолившись за упокой души, и оставит труп на прокорм стервятникам. Впрочем, люди, представляющие закон, здесь едва ли не гаже, чем бандиты. Огромный, пустынный, дикий дикий Запад — место, где тяжело вершить правосудие, оттого и родилась эта лживая фраза про кольт. Возьми револьвер и защити себя сам. В действии лишь закон силы, и по такому закону живет дикая банда и «Дикая банда».
Ружья здесь начинают стрелять раньше, чем их вешают на стену, ибо хорошее ружье — не элемент декора, а наилучший способ проделать дыру в ближнем своем
Надежда на классический вестерн с эталонными героями и неподкупными шерифами испаряется в первые же пятнадцать минут фильма. Перестрелка условно хороших с условно плохими превращается в настоящую бойню, а пули-дуры находят, как правило, далеко не тех, кого нужно. Детишки кидают скорпионов в логово красных муравьев и улыбаются, как маленькие ангелы, наблюдая за их мучениями. Вместо отважных героев циничные подонки, вместо роковых красавиц потасканные шлюхи, вместо дуэлей выстрелы в спину — это все «Дикая банда». Сэм Пекинпа снял про то, что старикам тут не место почти за сорок лет до Коэнов. Хотя, по совести, и старики здесь неплохо себя чувствуют, пока на дне бутылки плещется немного виски.
Удивительное дело, очевидно краской наляпанная кровь в фильме смотрится очень сочно и естественно. А крови много, очень много, ведь пусть не каждый, имеющий револьвер — мужчина, но мужчина, не имеющий револьвера, немыслим и жалок. Ружья здесь начинают стрелять раньше, чем их вешают на стену, ибо хорошее ружье — не элемент декора, а наилучший способ проделать дыру в ближнем своем. Герои поминутно ржут, как кони, хотя смешного мало. Кони молчат и даже не шарахаются от трупов и стрельбы, потому что привыкли. Тихо загнивающий в своем болоте жанр вестерна Пекинпа реанимирует жестко, ломая стереотипы и устанавливая свои правила съемки. Во время финальной схватки монтаж обезумевшим мустангом мчится на скорости 65 склеек в минуту, и на этом отрезке, кажется, даже забываешь дышать. Выигрывает не тот, у кого правда, а тот, кто первым выхватил револьвер. Эти люди не спрашивают, в чем сила, брат, ибо выстрелы красноречивее слов, и ответ лежит на поверхности. Сильнее тот, кто выжил. Ну, или хотя бы нашел в себе силы умереть с достоинством, ведь, возможно, на том свете это зачтется, раз уж молитвы и отпущения грехов дождаться не от кого…
